Махмуд Теймур - Египетские новеллы

Однако больше всего Мансур эфенди опасался кинофильмов, буквально наводнивших Каир. Многие из них рассказывали о любви, начавшейся в убежище во время бомбежки: жена обнаруживает, что сосед по убежищу ей симпатичен, и дело заканчивается изменой мужу. В другой картине девушка, на которую мужчины никогда не обращали внимания, в убежище находит свою мечту и любовь. Многие из этих кинофильмов превращали бомбоубежище в замок снов и мечтаний, где можно отыскать себе подходящего мужчину, а войну — в удобный предлог для любви.

Нападки Мансура эфенди на кинофильмы и на то, что происходило в Каире, зашли так далеко, что знакомые советовали ему придержать язык за зубами. В противном случае власти сочтут его врагом порядка, нарушающим военную дисциплину, и тогда никто не сжалится над старостью Мансура эфенди, его упрячут в тюрьму вплоть до самого окончания войны.

Все это рассказал мне старый учитель в кафе. Мимо кафе проходил трамвай, а неподалеку пролегало шоссе на Хильмию. Я подсел к старику, Мансур эфенди приветливо кивнул мне и спросил, как у меня идет учение. Я ответил, что скоро кончаю университет.

Мансур эфенди приятно удивился, улыбнулся и сказал:

— Прекрасно, прекрасно! Все мои ученики вышли в люди. Среди них есть доктора, адвокаты, офицеры. Некоторые работают писарями в судах, другие учительствуют. Прекрасно, прекрасно!.. Ты кончай университет, но береги себя от соблазна и искушения! — Затем, немного помолчав, он неожиданно спросил: — А ты ходишь в кино? Там ведь ничего не увидишь, кроме бессмысленных фантазий.

Я ответил, что не согласен с таким отношением к кино.

Но мои слова были неприятны Мансуру эфенди. Повысив голос, он раздраженно сказал:

— Эх, брат мой, именно кино испортило всю нашу жизнь!.. Да проклянет его аллах! Я уверен, что край, который называют Голливудом, — это дьявольская земля, где соблазняют правоверных!

Голос его, в прошлом потрясавший класс, стал теперь от старости слабым и хриплым и постоянно дрожал. Лицо его прорезали многочисленные морщины, и, говоря о Голливуде, он весь дергался. Он продолжал рассказывать о шумных банкетах и вечерах, на которых египетские девушки танцуют с американскими офицерами, о разврате, которому для развлечения предаются военные… Я пытался спорить с ним, но, не дав мне закончить, Мансур эфенди обрушил на меня новый поток слов. Мне показалось, что он по-прежнему видит во мне своего маленького ученика из школы в районе Хильмии. Я невольно улыбнулся, а он продолжал во всем винить фильмы Голливуда.

В голосе старика чувствовалась горечь, мне стало жаль его. А Мансур эфенди продолжал рассказывать о любовных историях в бомбоубежищах, на тропических островах, о всем том, что демонстрируется в кино и подрывает моральные устои молодой девушки. Разве она может устоять, когда видит на экранах влюбляющихся девушек своего возраста, которые непристойно себя ведут в бомбоубежищах?

Мансур эфенди разгневался и спросил:

— Скажи мне, мальчик, зачем нужно постоянно воспевать любовные истории на тропических островах и показывать полуголых женщин? Скажи мне, мальчик, зачем показывать женщин в купальных костюмах? Какая польза от безнравственных романов, которыми заполнены все наши журналы и газеты? Ведь они только разлагают нашу молодежь. Каждый юноша представляет себя героем романа, а каждая девушка стремится подражать героине какого-нибудь рассказа или кинофильма. Все это идет из Голливуда, сын мой. Кино — это действительно место пустых фантазий!

Я понял, что не смогу переубедить своего учителя и, переведя разговор, спросил его, как поживает семья.

Теперь к старику вернулось спокойствие, и он стал рассказывать о своих дочерях, хотя я знал о них гораздо больше, чем он сам.

Он рассказал, что, оберегая младшую дочь от тлетворного влияния кино и скабрезных романов, запретил ей покупать журналы и газеты, в которых печатаются фотографии кинозвезд и полуголых женщин, и ходить в кино.

Немного помолчав, Мансур эфенди поведал мне, что, несмотря на его запрещение, младшая дочь тоже собирает фотографии артистов и читает любовные романы. Он рассказал, что она делает со своими волосами: то заплетает их на манер одной популярной кинозвезды, то распускает, как это делает другая известная актриса. Затем с горечью в голосе он добавил:

— Бомбоубежище!.. Да проклянет аллах эти бомбоубежища!

И я почувствовал, что в душе этого человека какая-то трагедия. Было очевидно, что его дочь в бомбоубежище влюбилась в какого-то юношу. Я не успел ничего ему ответить, как вдруг он сказал печальным шепотом: