Майя Кучерская - Современный патерик

Так повторялось несколько раз. Наконец, юноше это надоело. После очередного побега он приехал в монастырь с толстой длинной веревкой и уже не пошел ни к игумену, ни к братии, а, забравшись в самый дальний угол святой обители, привязал себя к громадному многолетнему дубу, завязав веревку тройным морским узлом.

Братия вскоре обнаружила его и просила эти глупости бросить. Но юноша никого не слушал, все больше молчал и проводил привязанный к дубу дни и ночи, несмотря на сильный холод, дождь, а потом и снег. Его пытались оторвать силой, смеялись над ним, звали даже врача. Но юноша был тверд. Старец же только слабо махнул рукой: «Оставьте его». Плотник монастыря сколотил ему небольшую будку, в которую юноша залезал в сильную непогоду. Печник сложил в будке маленькую печку. Монахи приносили ему простую пищу и дрова. Сам игумен несколько раз приходил к нему и умолял не мучить себя, а поберечь свое молодое здоровье и вернуться работать в мастерские — юноша хорошо знал столярное дело. Но юноша отвечал: «Если отвяжу веревку, снова убегу, и работника у тебя все равно не будет, прости меня, отче». Он прожил в своей будке под дубом много лет, и когда его веревка совсем сгнивала, просил принести себе новую. В старости у него отнялись ноги, и только тогда он позволил перенести себя в келью. Однажды ночью два приехавших в монастырь паломника увидели, что от кельи его восходит в темное небо сияющий столб. Но это было только один раз, а больше никаких особенных чудес не было. Сам же он звал себя «старичок-дубовичок».

На Красную горку Таня и Гриша повенчались и вместо свадебного путешествия решили отправиться в паломничество. Без лишней одежды, без продуктов, взять только немного воды, хлеба и идти от монастыря к монастырю. Где пустят переночевать, там и благодарствуйте. Где накормят, там и спаси Господи!

В путь они отправились рано утром, через день после венчания, три часа ехали на электричке, а потом вышли и пошли пешком. У Гриши все церкви были обозначены на карте одним крестиком, а монастыри двумя. При удачном раскладе к вечеру они должны были дойти до первого пункта — Вознесенского монастыря. И вот шагают молодожены по дороге, поют молитвы, читают Иисусову, потом отдохнут, слегка закусят, снова идут. К вечеру они сильно устали. Особенно Таня, которая страшно проголодалась, потому что две булочки с ключевой водой это все-таки мало за целый день. И говорит Таня Грише ласковым голосом:

— Смотри, вот малина свешивается через забор. Давай сорвем? А вон горох...

Гриша, который тоже был голоден, сначала молчал, но в конце концов ответил:

— Сразу видно — женщина! Жила бы ты в раю, поступила бы точно так же, как Ева.

— Это как? — уточнила Таня.

— Сорвала бы плод с древа познания и съела.

— Я? Да ни за что. Вот и Адам все свалил тогда на женщину, а сам-то!

Гриша только засмеялся:

— Если бы Господь запретил мне, я не послушал бы никакую Еву.

На землю спустились сумерки. Таня с Гришей как раз подходили к новой деревне. «Никишкино!» — громко прочитала Таня. А Гриша посмотрел в карту и понял, что в монастырь, в который они надеялись прийти к вечеру, уже не успеть. По крайней мере засветло. И они решили рискнуть — попроситься к кому-нибудь на ночь, прямо здесь, в Никишкино.

В двух местах им отказали, а из третьего домика выглянул дед в зеленой байковой рубахе и сказал: «Заходите». Таня с Гришей обрадовались! Тем более что дед кивнул на стол, на котором полно было еды, и велел им ужинать. Но сам начал куда-то собираться.

— А вы с нами разве не поужинаете? — спросили вежливые Гриша и Таня.

— Кур пойду запру, — ответил дед вполне дружелюбно. — Вы пока тут одни поешьте. Каша, картошка, старуха всего наготовила да к дочке сегодня поехала, в Кутомкино, не вернется. Чай грейте. Только эту алюминиевую кастрюлю на подоконнике не трожьте.

И ушел.

Таня углядела маленькую бумажную иконку в комоде, супруги прочитали молитву перед едой, потом плотно поужинали, и все им показалось таким вкусным и свежим. А старик все не возвращается. Поставили они чайник, Таня и говорит:

— Вот бы пирожков. С вареньем! Моя бабушка, когда пекла пирожки, всегда складывала их точно в такую же алюминиевую кастрюлю.

А Гриша ей отвечает:

— А у меня бабушка в такой кастрюле обычно блины оставляла, только еще в одеяло кастрюлю уворачивала, чтобы не остыли.

Таня заспорила:

— Ну, какие блины! Тут пирожки. Люди небогатые, вазочки у них нет, вот и приходится в кастрюлю складывать.