Майя Кучерская - Современный патерик

Самые же стойкие отправлялись дальше — и тут у них спрашивала дорогу одна милая девушка, затем просила помочь сменить колесо другая, третья жалобно просила ее подвезти, четвертая в образе лягушки умоляла поцеловать и спасти от чар — однако вступать с девушками и лягушками в разговоры ни в коем случае было нельзя. Пройдя и этот уровень, игрок видел сообщение, что он давно и серьезно проголодался, — тут же на пути выскакивал роскошный ресторан. С баром, уставленным напитками всех мастей, с кухнями всех народов мира. Важно было заметить рядом с рестораном скромную избушку — и остановиться возле нее. Только там изголодавшийся игрок получал стакан воды, три корочки хлеба, а также право двигаться дальше. Тут начинался дождь, монах вынужден был искать убежища, потому что мотоцикл не желал ехать по разбитой глинистой дороге, и убежище находилось... в собственном же монастыре, довольно правдоподобно отцом Анатолием изображенным. Дальше все шло тоже очень похоже на обычную монастырскую рутину — длиннющие службы, постная трапеза, какие-то мелкие обидные стычки с братьями, дополнительные, неожиданные послушания — словом, сплошное уныние, это было, конечно, оно; игроку уже не шутя казалось, что отец Анатолий с этой частью явно подзатянул, но едва он соглашался с коварным предложением немедленно закончить этот этап и пойти развеяться — например, поиграть в игру на компьютере, как сейчас же... Ясное дело. Огненная река. Так что все было весьма назидательно.

Ну а для тех, кто предпочитал развлечения попроще, любимой стала игра «Победа православия». На самом деле просто футбол. Только в одной команде сражались бородатые православные батюшки, а в другой — безбородые католические ксендзы. За ксендзов играл компьютер. Игра была так устроена, что едва счет оказывался не в пользу наших батюшек, ксендзы обязательно грубо нарушали правила, и им назначалось пенальти. Православные не могли проиграть по определению. И побеждали всегда.

Рейтинг отца Анатолия в монастыре рос на глазах. На игру к нему стали записываться, потому что в одну ночь все желающие умещаться перестали, отец Анатолий, измученный, но счастливый, отсыпался днем, а настоятель все это терпел, понимая, что другого такого специалиста ему не найти...

Срезался отец Анатолий на создании монастырского варианта знаменитой «Цивилизации» — он уже почти все доделал, добил, для этого вел обширную переписку с коллегами из Москвы и США, вступил в общество «Компьютерный гений», подписался на несколько важных рассылок.

Только в игре отца Анатолия нужно было создать не государство, как в «Цивилизации», а большой монастырь, с сельским хозяйством, постройками, братией. Игрок, разумеется, и был настоятелем, так к нему и обращалась игра: «Досточтимый отец настоятель!». Тут-то настоящий отец настоятель и велел отцу Анатолию «все эти художества» стереть. Без права восстановления. И не потому, что настоятелю было обидно или он преследовал своим запретом высокие духовные цели. Просто — «поиграли, и хватит», устал он уже от того, что иноки от этих игр стали как больные, с послушаниями после ночных бдений едва справлялись и вообще отбились от рук. Никакие объяснения отца Анатолия, что его игры — необыкновенные, душеполезные, не помогли.

Батюшка сотворил, как повелели. Стер обе игры, стер и третью, недоделанную «Цивилизацию». Однако плакал после разорения дела своей жизни целую неделю, даже заболел от расстройства ветрянкой. Как вдруг утешился. Один паломник шепнул ему на ушко, что дело его не умерло, но живо, что на московской Горбушке продаются и «Семь смертных грехов», и «Победа православия» — потому что игры эти давным-давно и без всякого ведома отца Анатолия скачали проворные хакеры, а потом размножили для общего употребления. И прославил отец Анатолий Господа так горячо, как, возможно, никогда в жизни. Но вот удивительно — компьютерными играми с тех пор навсегда переболел.

Один юноша все время убегал из монастыря. Как весна — так тянет его на родину. Накопит денег на билет, и раз — уже дома. Поживет чуть-чуть дома, отоспится, поест хорошенько, наглотается мамкиных галушек до отвала, и вроде снова скучно, хочется в монастырь. Что делать, берет обратный билет, возвращается, падает игумену в ноги, кается, умоляет простить.

Игумен был человеком мягким, да и работники в монастыре нужны, что ж поделаешь, — даст юноше, конечно, три наряда вне очереди, пошлет чистить на кухню картошку или драить трапезную, но все-таки примет.