Макс Барри - Компания

– Я хорошо тебя понимаю, Фредди, – говорит Элизабет, – но что мы можем? Выбора нет.

– Да что у вас тут такое?

Фредди сует Джонсу какую-то распечатку.

– Вот гляди. Программа Роджера, называется «хозрасчет». С этого момента мы будем платить за все. За столы, за компьютеры. Он нам счета выставляет! Делает нас персонально ответственными за отдельские расходы!

– Со стульями будет дефицит, – размышляет Элизабет. – Надо бы запастись и продавать другим чуть дороже.

– Когда появится какая-нибудь работа, устроим тендер. Кто выиграет, тот и получит эту работу. И все расходы будем оплачивать сами! Как субподрядчики!

– Да, плохо дело, – признает Джонс.

Фредди ожесточенно трет лоб.

– Я всегда хотел одного: никакой материальной ответственности. Делать, что тебе говорят, и не волноваться, что следующий день может стать последним. Я что, прошу слишком многого, да?

– Что происходит? – спрашивает Холли позади Джонса.

– Холли, хоть ты меня поддержи! Правда ведь, этот хозрасчет – бред собачий?

– Да нет… почему же…

– То есть как?

– Почему бы нам не отвечать за свои расходы? Взять Лианну. Она всегда страниц десять испортит, пока не сделает нормальную копию. А один парень из поставок весь день только анекдоты рассылал по компьютеру. Почему я должна субсидировать таких, как они?

– Ах, субсидировать? С каких это пор ты заговорила по-менеджерски?

Холли молча переступает с ноги на ногу.

– О нет, – стонет Фредди.

– Я теперь спортзалом руковожу. Не знаю еще, где буду сидеть, но… вот так.

– Катастрофа, – падает на стул Фредди.

– Спасибо за поздравление, – обижается Холли. – Напомни, чтобы я порадовалась, когда сам получишь новое назначение.

– Никто тут ничего не получит, – угрюмо роняет Элизабет. – Кроме тебя.

– Да, интересно, – вскидывается Фредди, – почему это Холли попала в такой фавор? Дайте подумать…

– И почему же? – теряется Холли.

– Не потому ли, что рассказала о некоем пончике, а?

Элизабет переводит взгляд на Холли. Та вспыхивает.

– О боже, – произносит Элизабет.

– Он все равно бы узнал, – заявляет Холли. – Ты извини, Элизабет, но он узнал бы. У него сдвиг на этом.

В этот момент слышится вой сирены. Лампочка в сетке вспыхивает, пульсируя оранжевым светом. Участок дорожных работ, да и только. Джонс подскакивает.

– Какого черта?

Среди оранжевых вспышек загорается экран телевизора.

– Заработало уже, – дрожащим голосом констатирует Фредди. – Заработало.

Служащие один за другим выбираются из клетушек и, косясь друг на друга, идут к секретарю.

– Вы только гляньте на них! – с отвращением кричит Фредди. – Драться готовы из-за пакета выплат. Вы как хотите, а я в этом деле не участник. Как же насчет сплоченности? Насчет работы в команде? – Он злобно смотрит на Холли.

– Слушай, – говорит она, – знаешь, что мне Роджер сказал? Что весь этот треп про команду – сплошная брехня. Повышают не команду, а человека. Если хочешь продвинуться, наплюй на всех и подумай о себе. Сотрудники – твои конкуренты. Это все так и есть, как он говорит: в команде нет «я», но и «ты» тоже нет! – Наступает молчание. Холли бурно дышит, щеки у нее горят. – Но мне жаль, Элизабет, правда жаль.

– Может, теперь, когда узнал, он забудет об этом, – отводит взгляд та.

– Определенно. Честно, я бы не удивилась. Нет, я просто уверена, что все будет в порядке. – Голос Холли звучит гак жалобно, что Джонс тоже отворачивается.

В вестибюле у Гретель болит голова от мигания коммутатора. Ей сегодня вообще не полагалось быть на работе. Она позвонила и сказала, что плохо себя чувствует, но женщина из отдела кадров только ойкнула.

– Дорогая моя…

– Что? – сказала Гретель, но в трубке уже читали сводку дорожного движения. Гретель слушала, сидя на краю кровати в пижаме, с закрытыми глазами, на бедре – рука бой-френда.

– Я тебя соединю с другим номером, Гретель, – вернувшись, сказала женщина.

– Но… – Снова радио.

– Гретель? – послышался мужской голос, громкий и веселый до боли. – Это Джим Дэвидсон. Приболела немножко, да?

Джим – менеджер по персоналу.

– Да, Джим. Отвратительно себя чувствую.

– Мне жаль это слышать, – сказал он все тем же легким, шутливым тоном. – Очень уж некстати, понимаешь, это случилось.