Наталья Нестерова - Средство от облысения

Очнулся от резкого запаха нашатырного спирта.

– Обоняние работает, слезы черэз нос тэкут, – констатировал Кикнадзе, – здоров, можешь ытты. Нэ можешь?

Он взял Володю, у которого ноги и руки трепетали, как флаг на крыше штаба, и передал отцу.

С тех пор при слове «бокс» в Володином мозгу звучало эхо хруста носовых перегородок, и надеть перчатки его не заставило бы ничто на свете, даже измена жены.

На заводе, где работал Володя, был небольшой спортивный зал. Одну из торцовых стен в нем отделали зеркалами. Днем дети сотрудников занимались здесь гимнастикой и балетом, женщины – аэробикой. Вечером приходили мужики, приносили из подсобки гири, штанги, отодвигали от стен тренажеры и растили бицепсы, трицепсы и прочие достоинства мужского тела. Неизвестно, кто с большим удовольствием рассматривал себя в зеркалах: девчушки, закрутившие ноги в пятую позицию, или любители-атлеты из гальванического и сборочного цехов.

Володя приходил теперь в спортивный зал каждый вечер, готовил свои мышцы для предстоящей встречи с Ивановым. На улицах его принимали за пьяного – так водило от усталости и чрезмерной нагрузки, которую он задавал своему телу, отвыкшему от физических упражнений.

Гену разбирало любопытство: что за женщина выбила Володьку из глубокой колеи верной семейной жизни и регулярно доводит до физического истощения. Как-то вечером, не без зависти глядя на измученного приятеля, Гена спросил:

– Как хоть ее зовут?

– Кого? – не понял Володя.

– Ту, кто тебя так ухаживает, что ты вилкой в тарелку попасть не можешь.

– Штанга.

– Ну и прозвище! Не обижается?

– На кого?

– На тебя и вообще.

– Какая ей разница? – Володя пожал плечами. – Ее все поднимают.

– Старик, ты умом тронулся? С кем ты связался?

– Потом поговорим, – отмахнулся Володя, свалившись на жалобно запевшую старыми пружинами раскладушку.

Проваливаясь в сон, он напоминал себе о подоконнике – не отметиться на нем завтра утром. Естественно, забыл и припечатался.

Три дня после визита пьяного мужа Лена пребывала в настроении обиженной злости.

Она мысленно выстраивала сцены прихода Володи, его бурных извинений, придумывала монологи для него, смиренно кающегося, и для себя, гордой и неприступной. Но Володя не приходил, в ногах не валялся, а фантазии с каждым днем становились менее драматичными. Кроме того, книга, которую ей дала прочитать Алла, настолько поразила воображение Лены, что отдельные эпизоды нет-нет да и вспыхивали в памяти. Сумятица в мыслях – воображаемые сцены с Володей, сексологические откровения, упорные внушения подруги – зародили в душе Лены сомнения: не завел ли в самом деле Володя любовницу?

В один из свободных дней она отправилась в институт, где работал Гена, и вызвала его по телефону на проходную.

– Гена, я прошу тебя ответить мне честно, это для меня очень важно. У Володи есть другая женщина?

– Да ты с ума сошла! У Вовки? – Изумление и негодование Гены были столь бурными, что он сам удивился.

– А где он проводит вечера?

– Со мной. Мы в шахматы режемся. Я, между прочим, обставляю его как миленького. Вчера такую сицилианскую…

– Вчера ему звонила дочь, – перебила Лена, – и его не было дома, а потом, утром, он сказал ей, что был в спортзале.

– Правильно. Сначала продул мне две партии, а потом отправился заниматься спортом. Он в секцию записался.

– В какую?

– В лыжную, – от балды ответил Гена.

«Врать без пауз и сомнений» – выбрал он тактику.

– Он в юности легкой атлетикой занимался, – задумчиво сказала Лена. – И до зимы еще далеко.

– Поэтому они в спортзале и готовятся к зиме. Слушай, Ленка, не морочь себе голову, не забивай ее глупыми мыслями.

«Обманывает он меня? – размышляла Лена. – Нет, похоже, что искренне говорит. А вдруг все-таки лукавит? Ну и я совру».

– Гена, но ведь он сам мне сказал.

– Что сказал?

– Что он, что у него, ну ты понимаешь, появилась…

– Лена, у тебя сигареты есть?

– Не курю.

– Мои в отделе остались. Подожди, я у вахтеров стрельну.

Во время короткой передышки Гена еще раз утвердился в тактике: не признаваться ни при каких условиях. Если женщина любит, то ее можно убедить даже в галлюцинациях – тебе, мол, привиделось, что я с другой целуюсь. Исключение – визиты беременных медичек.

– Это он придумал, Лена. Хотел тебя позлить. Я бы заметил, вместе ведь живем. Клянусь честью, никого у него нет.

«Твоя честь понятие такое же растяжимое, как резинка в старых трусах, – думала Лена. – Тебе женщине соврать – что высморкаться».