Молодая плотная женщина, чьи брови, похожие на задранные хвосты скорпионов, дрогнули, когда она встретилась взглядом с твоей матерью, выступает вперед и, подбоченившись, заявляет:
— Прошу вас, Ваше Величество, этот дворец жалуется вам, вновь вступившим во владение!
Мать вспыхивает, услышав ее слова, и разражается криком:
— Подумать только, я ведь приехала, чтобы спасти вас от поругания! А вообще-то вы заслужили все, что падет на ваши головы!
Вы выходите из дворца, и твоя мать раздраженно говорит солдатам:
— Пока они все до единой не выметутся, нога моя не ступит во дворец!
Несколько экипажей стоят посреди двора, окруженные многочисленными солдатами. Мать говорит твоей тетке:
— Этот господин [5] Мохаммад Хасан-шах.
— не кто иной, как бывший наследник короны и всего достояния страны. Его обязали покинуть пределы Ирана — с женами, детьми и челядью, и, однако же, высокочтимый господин утверждает, что у него нет ни гроша, и, пока мы не оплатим ему дорожные расходы, он не уедет.
Солдаты выгоняют из дворца женщин, детей, прислугу, те рыдают и бьют себя по головам. Тебе жалко детей. Личики их порозовели от холода, а пальчики занемели и едва сгибаются. Ты чуть не плачешь, глядя на них. Чем провинились детки-то эти, что их выставляют на такой мороз?
…Наконец, для валиахда — наследника престола — находят деньги, и он соглашается отправиться в путь. Жены и дети, и несколько слуг и служанок садятся в экипажи и отбывают. Молодая плотная женщина с бровями-скорпионами бросает на тебя и на твою мать последний взгляд, полный гнева и тоски, и сильно бьет себя кулаком по выпуклой груди. Мать смотрит на нее с издевкой:
— Проклинай, сколько влезет! Кошка шипит, а хозяину не страшно!
Теперь вы направляетесь в сторону дворца, однако уже на подступах к нему вас встречает еще одна толпа, в которой некоторые стонут и рыдают. Пытаются поцеловать руки твоей матери, валятся ей в ноги и стенают так:
— Вай, как мы пойдем в город чужой? Служили всю жизнь, достойно жили…
Тут всякие женщины есть, но в большинстве — старые и немощные. Несколько женщин заявляют, что они были временными женами — сигэ — покойного шаха [6] Имеется в виду Мохаммад Али-шах (1872–1924) или его отец Мозафереддин-шах (1852–1907).
, а после его смерти, мир его душе, прислуживали во дворце. И сейчас у них нет своего угла, чтобы дожить жизнь. Таких странных женщин ты раньше не видал. С кожей черной, и светлой, и желтоватой — все расы в наличии.
Одна из этих Божьих тварей шепчет что-то твоей матери и показывает на дверь, через которую видно, что в следующей комнате возле окна стоит еще одна группа женщин, словно бы не решающихся показать себя. Их чуть ли не силой подводят к вам. Ах, как они красивы! Все в курточках, украшенных блестками и монетками, и нижнее белье видно из-под коротких накидок, а лица круглые и смущенные, и набасменные брови как надменные полумесяцы. Хмельные глаза и ждущие губы.
— Посмотрите на них, госпожа, они как персики. Это из разных провинций — девы, присланные в подарок; но, поскольку шах-наследник все время пребывал в Европе, они остались нетронутыми. Жаль этой крупицы каджарского наследия. Сделайте милость, госпожа, верните их целыми-невредимыми домой, в их семьи.
Девы, словно большие куропатки, прячутся за спинами старух, а ты так и пожираешь их глазами. Как вдруг из-за колонн вылетает словно бы стая бесов: страховидные создания, которые бросаются в ноги твоей матери и начинают молить ее не выгонять их из дворца. Ну и рожи у них! Кожа почти черная, а сами-то — карлики, но как подвижны!
Одна из старушек объясняет:
— Это евнухи-шуты; много лет при монаршем дворе они задавали тон веселой жизни, и каждый из них был собственностью какой-то из законных жен, которой и прислуживал. Не смотрите, что они такие, было время — к ним не подступишься, а делами ворочали — ой-ой!
Вдруг одна из нетронутых дев выступает вперед и высказывает нижайшую просьбу к Ее Величеству, иными словами, к твоей маме: взять в свой новый дворец и карлов, и нетронутых дев, чтобы они могли в гареме нового шаха нести свою службу и молитвенное пред стояние.
Эти слова ввергают твою маму в такой гнев, что кажется, она вот-вот взорвется:
— Вы думаете, мой супруг, как бесстыжие Каджары, будет в гареме сидеть? Нет, прошли те времена! Лучше подумайте о каком-то достойном занятии для себя. Евнух — это что, профессия?
А ты думаешь о том, какая же это противная работа, быть шахом, и почему такая толпа народу должна прислуживать одному человеку. И вообще, почему падишах страны должен жить в таком страшном месте? И ты принимаешь решение, что, если сам станешь шахом, то всем евнухам страны прикажешь подыскать для себя достойную профессию.
Читать дальше