Мухаммад-Казем Мазинани - Последний падишах

Наступает время основного ужина. Столы накрыты шахскими, сказочными скатертями, которые сами по себе являются произведениями искусства. Они уставлены всеми мыслимыми яствами: баранина, телятина, птица; жареные гуси, утки, серые куропатки, перепела, павлины; рыба и икра, крабы и ракообразные. Мясо фаршированное, так и этак томленное, обжаренное в сухариках — нет недостатка и в бифштексах. Напитки газированные и с градусами: пиво, вино, шампанское, коньяк, виски. Простым виноградом это было десятки лет назад, а теперь все высококачественное и дорогое. И горы салатов, десертов, фруктов и овощей — от северных до тропических, — и соусы, и приправы…

«Ах, мой венценосный отец! На следующий день после приема выяснилось, что сколько-то золотых ложек и вилок мистическим образом исчезло. Невероятно, но факт. На кадрах секретной съемки, которая велась во время банкета, мы хорошо видели, как некоторые величавые гости прячут золотые ложки и вилки в карманы и сумки. Впрочем, самые вежливые позже попросили разрешения взять себе на память по золотому столовому прибору. Подобных вещей я в жизни не видел, и мне было стыдно за тех, кто так себя вел!»

Секретная съемка показывает тебе бельгийского короля с королевой, которые, с прилипшими к губам зернышками икры, трутся друг о друга в точности как форель на нересте. Вообще служба САВАК благодаря секретной съемке получила настоящий киношедевр! Ты сразу, как увидел эти кадры, решил наградить саваковцев. Разумеется, ты знал, что установлены скрытые камеры, но и предположить не мог, что за кулисами такого пышного празднества окажется столько жалкого и смешного. Одна из камер запечатлела арабского шейха за занятием поистине мучительным: безуспешной попыткой победить хронический запор. Эфиопский король почему-то постоянно меняет брюки, супруг же британской королевы только и занят, что охотой за женщинами…

После ужина вы все идете к историческим развалинам Персеполиса, где сейчас начнется пиротехническое шоу: игра света с музыкальными эффектами. Горы и пустыня пребывают в царственном безмолвии. Окружающий рельеф удивительно соответствует духу Персеполиса, словно эти горы — раскиданные в пространстве шатры Ахеменидов. И твой шахский шатер возвышается в центре других шатров, словно бы воздвигнутых для представителей покоренных наций.

Внезапно десятки прожекторов обрушивают свет на развалины, и каменные ахеменидские изображения оживают. Дарий Ахеменид [37] Дарий I (522–486 до н. э.) — древнеперсидский царь, при котором в 500 г. до н. э. начались греко-персидские войны. восседает на величавом троне, с цветком лотоса в руках. Воины «гвардии бессмертных», вооруженные копьями и мечами, застыли перед тобой в почтительном карауле. Представители завоеванных народов поднимаются по ступеням, неся падишаху свои дары.

Львы, быки и сказочные животные окаменели, всем своим видом выражая пиетет к тебе и к Дарию. Повелитель половины обитаемого мира продолжает горделиво, с таинственной улыбкой, сидеть на троне. И чей-то голос звучит в твоих ушах: «Кстати, какова тайна этого божественного спокойствия?»

На этот вопрос у тебя нет ответа.

— …Почему среди всех этих изображений не видно ни одной женщины? — такой вопрос тебе задает глава советского государства, и на сей раз ты ловко находишь ответ:

— Потому что в противном случае персы не смогли бы создать подобную цивилизацию!

Председатель Президиума смеется, а шахиня поддерживает его дипломатичной улыбкой. Вдруг небо освещается цветными ракетами. Переполненный чувством радости и величия, с похолодевшим бледным лицом, ты застыл, подобно ахеменидским рельефным фигурам, и смотришь в небо, которое целиком принадлежит тебе, на звезды, которые только тебе подмигивают, на месяц, который лишь ради тебя еженощно берет на себя труд светить…

Фейерверк заканчивается, и гости направляются к собственным шатрам — испытывая к тебе зависть светлую или зависть черную, нахваливая тебя или считая дураком. Твой шатер, отличающийся от других тем, что на нем изображена шахская корона, открывается для вас с шахиней. Ты надеешься, что в этом величественном сооружении ночь, свободная от двусмысленности и от обид, станет незабываемой и единственной в своем роде. Ведь как знать? Может, столь грандиозное событие в Иране никогда больше не повторится, ни для одного из правителей…

Но шахиня невесела. Ты не понимаешь почему? Насколько ты можешь судить, сам ты ни одной ошибки этим вечером не совершил. Была, правда, одна накладка с тридцатитрехкилограммовым тортом, изготовленным в честь тридцатитрехлетия шахини. Когда этот громадный торт вносили, его верхушка развалилась, как рассыпаются сладостные мечты, отчего французский кондитер едва не разрыдался. Торт тем не менее разрезали и съели — но, может быть, шахиню это угнетает? Вообще она с самого начала была против праздника. Она говорила: «Раз мы ждали этого два с чем-то тысячелетия, то могли бы потерпеть и еще несколько лет, но чтобы праздник получился по-настоящему иранским, народным».