Венди Герра: Все уезжают

Когда за ним захлопнулась дверь и у меня перестала кружиться голова, я отыскала в шкафу ром и полила им ранку на голове. Так всегда делала мама, порезав палец. Конечно, я отлила немножко, чтобы он не заметил.

После этого я умылась под краном. У меня распухла щека, и я плохо слышу левым ухом. Губы немного воспалились. В столовую идти боюсь, но очень хочется есть — в животе такая музыка, что поневоле вспомнишь тромбоны, которые звучат по вечерам в парке.

Я отправилась к Элене. Подойдя к дому, постучала в окошко, и мне открыла ее мать. Она стала лечить меня меркурохромом и даже не спросила, что со мной приключилось. Думаю, она знает. Я сказала, что очень хочу есть, и она дала мне мусс из гуайявы и хлеб с котлетой. Я села в уголке, чтобы поесть. И тут ни с того ни с сего разревелась.

Эленину мать зовут Чела. Она страшно переживала и велела Элене принести мне воды со льдом. Спросила, чем она может мне помочь. Я попросила никому не говорить, что была у них. Она заплакала.

Чела предложила меня подстричь, и я согласилась. Постепенно пол усеяли черные волосы. Пряди точно такие же, как у мамы. Хорошо, что меня подстригут, ведь он опять станет таскать меня за волосы. Будет не так больно, если он не сможет как следует ухватиться за пряди. Чела подстригла меня очень коротко. Элена принесла зеркало. Я стала похожа на мальчишку, но мне наплевать — по крайней мере, так я чувствую себя бодрой и выгляжу опрятно.

Вскоре я вернулась домой. Я снова села заниматься, точнее сказать, уставилась в каракули, которые списала с блекло-зеленой доски в классе. В те немногие разы, когда отец отвозит меня в школу, я списываю с доски все подряд автоматически, ничего не понимая. Раньше школа была для меня кошмаром, теперь же она мне очень нравится, хотя бы тем, что я могу увидеться там с другими детьми.

Я готова слушать учительницу часами. Только вот ничего не понимаю и вдобавок плохо слышу левым ухом.

Моя короткая стрижка отцу совершенно не понравилась. Он снова меня бил, но по лицу и не так сильно. Надавал мне пощечин, потому что не хочет, чтобы я ходила к Элене. Возмутился, как я посмела подстричься без его разрешения, и запретил говорить, что он хотя бы пальцем до меня дотронулся. Про Эленину мать сказал, что она сплетница и распутная. И еще сказал, что с этой прической я похожа на парня.

Как только он заснул, я вышла во двор и принялась играть с курами, в кустах сделала себе домик: притащила старый матрас, который когда-то лежал в спортзале, и расстелила его в рощице — свое тайное убежище я называю «рощицей».

Я знаю, что завтра приедет мама, ведь завтра мне исполняется девять лет.

Подобрала в патио осколок зеркала и увидела свою бледную физиономию. Не хотелось бы выглядеть, как мальчишка, но, как говорит мама, обстоятельства заставляют.

Вот уже три недели как я не видела маму, но сегодня мой день рождения, и она наконец приехала меня навестить.

Как только я ее увидела, сразу же расплакалась — а ведь обещала, что не буду плакать, когда она приедет. К счастью, отца дома не было. Про Ф. я спросить не решалась. Хотя эта буква стояла во всех моих тетрадях. И даже в туалете, сидя на унитазе, я выводила на сером цементном полу невидимые Ф, Ф, Ф. Я боялась, что за нами следят.

Увидев мои раны, мама заплакала. Она хотела поговорить с директором труппы, чтобы забрать меня, но я не разрешила, сказав, что могу потерпеть. Буду хорошо себя вести, и ему не придется меня бить. Мама уверена, что я не сделала ничего плохого, а я считаю, что так не бывает, не может человек все-все делать хорошо. Поэтому он меня и бьет. Такой уж у него характер. Остается только потерпеть, пока он не отпустит меня домой, потому что ему скоро надоест, уверяла я маму. Он не вынесет такой ответственности. Когда я ей это выдала, мама рассмеялась. Она крепко меня поцеловала и стала разгружать сумку.

Мама выглядела очень усталой. Она еще больше похудела, и ее шведские, уже сильно поношенные тряпки висели на ней, как на вешалке. Я увидела ее издалека, как только она показалась на вершине холма. Она привезла мне кое-что из тех необычных блюд, которые готовит Ф., добавляя туда карри, оливковое масло, мускатный орех и английский соус. Все это он кладет в еду. Мама называет его Ф. на случай, если нас подсушивают. Отец даже имени его слышать не может. Мама пробыла со мной часа три, а потом явился отец и стал орать, что она сумасшедшая и что у нас полно еды. Мама вся затряслась и тут же стала прощаться. Она оставила мне несколько своих книг. «Не учись, если не хочется, но прочти их, а в следующий раз я привезу тебе еще», — сказала она.