Поль-Лу Сулицер - Конгломерат

Если бы дон Мельчиорре слышал слова своей дочери, то, несомненно, улыбнулся бы такой доброте — он, который готовился к решающему разговору на тему незаконного капитала, обмана, скрытности, тайного обогащения.

В то время как два голубка были поглощены доверительной беседой, дон Мельчиорре включил свой ноутбук и ждал подключения к интернету, чтобы отправить несколько писем на секретные андоррские адреса.

Вот уже десять лет он держал тайные счета в Национальном банке княжества «La Bandorra». Каждый год, независимо от доходов, он перечислял на них средства, получаемые из дополнительных источников, представляя отчеты, оформленные таким образом, чтобы не платить большие налоги. Но на этот раз он собирался покончить с этим дилетантством всего за неделю. Вечером у него была назначена встреча с одним из самых влиятельных представителей «La Bandorra». Этот человек действовал только во имя своего банка, хоть и располагал некоторой свободой как доверенное лицо. Его звали Карло Мендес. Это был истинный художник финансов и ас камуфляжа.

На экране компьютера появилась страница с цифрами, графиками и диаграммами. Дон Мельчиорре сделал кое-какие пометки в записной книжке своим мелким и аккуратным почерком. Закончив, он вышел из интернета и положил записную книжку во внутренний карман пиджака. Довольный собой, он спустился к молодым людям.

Они все еще обменивались мнениями и впечатлениями по поводу корриды, когда появился патрон.

— Я чувствую себя здесь, среди каталонцев, какдома, — произнес он. — Это не кастильцы, гордые и высокомерные. Андорра — крестьянское государство. Да, я вам это гарантирую, и не надо улыбаться, — добавил он, обращаясь к Грегуару, на лице которого возникла улыбка. — Закон в Андорре основывается на древних обычаях, которые, в свою очередь, сложились из сельских традиций. В качестве соправителей здесь выступают и Уржельский епископ, и президент Французской Республики. Но на самом деле вы находитесь в стране крестьян, которые твердо стоят на земле и каждый день проводят в борьбе, стараясь вырастить табак и картофель.

— Тем не менее здесь полно банков, — заметил Грегуар.

— Согласен. Банки вне всякой конкуренции. И экономический строй, близкий к абсолютному либерализму. Можно сказать, что здесь идеальное общество, практически утопическое. Знаете ли вы, какая часть принадлежит государственному сектору в национальном богатстве Андорры? Назовите цифру!

Было видно, что к дону Мельчиорре вернулось хорошее настроение.

— Тридцать процентов, — рискнул Грегуар.

— Меньше, — сказала Орнелла.

— Моя дочь права, — произнес патрон. — Но на самом деле не представляешь насколько, моя красавица. По последним оценкам, государственному сектору принадлежит лишь около восьми процентов. Смешно. Средневековое государство. Все остальное — это частная инициатива, триумф частного предпринимательства и успеха… Настоящий Эдем.

— А налоги? — поинтересовался Грегуар, который не был знаком с налоговым раем.

— Ничто не обязывает вас их декларировать. Даже местные банки не сообщают о состоянии своих дел. Естественно, у этой свободы есть и минусы. Нет профсоюзов, нет политических партий, нет трудового права, которое запрещало бы забастовки… Это может показаться жестоким, но в реальности жители Андорры находят в этом свою выгоду. Ведь не бывает больших роялистов, чем короли и принцы!

— Может, мы немного прогуляемся, раз ты лишил нас сегодня ванны с грейпфрутами? — предложила Орнелла.

— Идите, а у меня есть дела. Встретимся за ужином.

Они снова расстались. Орнелла и Грегуар отправились гулять по городу, как влюбленная парочка, и возле церкви они обменялись страстным поцелуем, несмотря на крики банды мальчишек, которые пытались произнести слово «любовь» на всех языках, которые только знали, — от французского до немецкого, не забывая итальянский и, конечно же, кастильский.

А дон Мельчиорре устроился у себя в комнате перед экраном телевизора и включил передачу про корриду. Он был доволен. Он чувствовал себя словно на севильской арене. Пока еще в тени.

А в это время на ферме семьи Батай стали жить по американскому расписанию. Или, скорее, по расписанию «Mosampino», которое изложил Билл Дженкинс со своим обычным красноречием. Он представил мировую стратегию по достижению всеобщего блага. Дану оказался наименее чувствительным к аргументам этого блестящего зазывалы, тогда как его братья и отец (особенно отец) с жадностью впитывали каждое слово гостя. К тому же Дженкинс оперировал сильными и впечатляющими аргументами. Он предлагал использовать земли семьи Батай, самые плодородные, но и самые скрытые, к которым невозможно проникнуть, не пройдя через все владения. Старик Батай множество раз просил повторить предлагаемые условия. Он собирался их принять.