Дмитрий Пригов - Только моя Япония (непридуманное)

Колеблющиеся и блуждающие всполохи факелов, отбрасывающие грязные угрюмые тени, сжирающие последние крохи живительного кислорода, выхватывают из темноты мокрые осунувшиеся лица:

Мне плохо, плохо. Я задыхаюсь! —

Ну, миленький, ну, потерпи! —

Не могу! Не могу! —

Кто-нибудь, помогите! Помигииииитеее! — несется по гулким бесчисленным закоулкам и отражающим пространствам. Никакого ответа.

Начинает ощущаться недостаток пищи и питьевой воды. Сезон дождей еще далек, и через оставшиеся невидимые отверстия в подставленные тазы и жбаны капает редкая просачивающаяся грязноватая водица. Единственный бьющий внутренний источник весьма маломощен, находится под специальной и неусыпной охраной. Но и он иссякает, истончается, не в силах обеспечить многотысячные толпы страждущих и изнемогающих в непроветриваемых помещениях. Через некоторое время вместе с нахлынувшими откуда-то, словно почуявшими зов беды и своего дьявольского призвания пожирающими тварями на обитателей находит и страшная эпидемия неведомой и губительной болезни. При отсутствии каких-либо медикаментов больных, пылающих в горячке и бормочущих уже даже и не японские, а какие-то космически-неразборчивые слова, вылечить не представлялось никакой реальной возможности. Решено стаскивать их в отдельный отсек.

Тише, тише, осторожнее клади! —

Тут ничего не видно. —

Медленнее, на ощупь. — При этих словах лейтенант чудом, просто по наитию отпрянул головой, и мимо него пронеслось непомерного размера с разинутой пастью, из которой торчали три шиловидные окровавленные зуба, разросшееся существо. Впрочем, и к счастью, в темноте лейтенант ничего этого рассмотреть не мог, хотя, конечно, ощущал просто всей вздрагивающей кожей. Что это было? Скорее всего, это был уже даже и зверь, не животная тварь, а чудище, предвещающий всеобщую парлайаю демон. Лейтенант с трудом перевел дыхание.

Неожиданно факел, почти упершись в его лицо, буквально ослепил и обжег кожу. Голос скомандовал:

Спиной ко мне! Ноги расставить! Руки на стену! — Ты кто? —

Молчать! Исполнять! —

Лейтенант последовал приказу. Затылком сквозь коротко стриженные волосы он почувствовал жесткую и леденящую сталь ствола.

Шире! Ноги шире. —

Да уж и так широко. —

Молчать! —

Я шире не могу. —

Молчать! Повторяй за мной: Я лейтенант Сато!.. — Я лейтенант Сато!.. — Лейтенант, легко и ничего не чувствуя, повторил свою столь знакомую, но уже будто бы отчуждавшуюся от него в эфирные слои мироздания, фамилию.

Являюсь лейтенантом Сато… ну, повторяй! — Являюсь лейтенантом Сато! —

Поскольку я и есть лейтенант Сато! Ну! — Поскольку я и есть лейтенант Сато! —

За спиной раздался хриплый хохот: Я пошутил!

— Лейтенант обернулся и в блуждающем пламени, приближенном к лицу шутника, признал в нем капитана Хашаши. Капитан, горько смеясь, поднес к своему виску пистолет и нажал курок. Выстрел был негромкий, вроде щелчка пальцами. Всего несколько капель обрызгали лицо лейтенанта. Основное скользкое содержимое выплеснулось наружу из черепа в выходное отверстие пули. Капитан упал. Моментально в том направлении промелькнуло несколько стремительных и крупных существ. Лейтенант медленно попятился и, давя сапогами визжавшее мясо, попытался бежать. Но силы оставили его. Кругом все пищало и шевелилось. Лейтенант осел, уже ничего не ощущая и не о чем не заботясь.

Количество тварей было несчетно. В темноте им было легко группами нападать на людей и стремительно обгладывать до костей, так что даже находящиеся буквально по соседству не успевали среагировать. Потом эти демоны разрослись настолько, что стали нападать на людей в одиночку, легко расправляясь с ослабевшей и неориентирующейся в потемках жертвой. У самих же демонов глаза горели неугасимым огнем, что служило единственным способом их опознания в темноте и идентифицирования заранее, издалека, до приближения лицом к лицу. Это, правда, мало чего прибавляло уже полностью деморализованным обитателям подземелья. Все в панике бросались в разные стороны, но, увы, все эти разные стороны были тесно заставлены холодными и бесчувственными, не пропускавшими ни в каком направлении, каменными нагромождениями. Так что оставалось либо безмолвно погибать, либо, сбиваясь такими же кучками, огрызаться в разные стороны в надежде если и не погубить, то хотя бы отпугнуть монстров, которые со временем разъелись настолько, что уже походили на влекомых некой неодолимой потусторонней силой в определенном направлении, массивных борцов сумо, с трудом протискивающихся в боковые тесные каменные лазы и проходы, где, единственно, и можно было человеческим существам теперь искать спасения. При случайно набежавшем отблеске факела обнаруживался огромный, колышущийся и поблескивающий черной, почти лакированной, мощно-складчатой влажно-жирноватой кожей, жидковатый, если можно так выразиться, массив некой зооморфной массы, напоминавший исполинских покачивающихся червей. Монстры, неторопливо и заранее уверенные в своем превосходстве и безропотности первых попавшихся, подползали к ближайшим и начинали неторопливо отгрызать по маленькому кусочку под гробовое уже молчание полностью загипнотизированной жертвы и ее соседей. Размеры этих существ ныне превышали размеры хорошего быка, но в подземелье все это трудно было рассмотреть. Только потом уже, при последнем ослепительном свете, когда все вдруг раскрылось и раздвинулось во все стороны и осветилось непомерным кратким завершающим светом, гигантские белые скелеты, в момент освободившиеся от стремительно сгоревшей жирной, отвратительно смердевшей дотлевающей плоти, смогли дать хоть какое-то представление об их реальном финальном размере.