Дмитрий Пригов - Только моя Япония (непридуманное)

Я посещал много японских кладбищ. Они, естественно, очень ухожены. Но обаяния русских, особенно сельских кладбищ все-таки я в них не ощущал. И дело вовсе не в той идиллии заброшенности и заросшести полуодичавшей романтической растительностью, любовно описываемой авторами XIX века. Дело, видимо, все-таки в именах и датах, которые ты читаешь и мысленно перелетаешь, магической рукой мгновенного вживания переселяешь себя во времена их обитания.

Иван Иванович Шуткин, 1825–1915. Ишь ты, Пушкина еще застал, а вот Наполеона не застал. Зато Первую мировую застал. А уж Толстого и Достоевского в самой их красе и силе знавал. Всего навидался. Да.

Или вот Марья Даниловна Щербакова, 1940–1989. Моя ровесница, между прочим. Между прочим, полнейшая тезка моей соседки, девочки с третьего этажа нашего подъезда, подружки моей сестры, пошедшая позднее по скользкому пути спекуляции и полупроституции. А вот эта Марья Даниловна и перестройку захватила. И всякого понасмотрелась. Да я и сам всего того же самого насмотрелся. Могу такого понарассказать, что никакая Марья Даниловна не расскажет, тем более что она уже и померла.

Вот я и спешу это сделать, пока не переведен в другой статус и другое метафизически-агрегатное состояние с разрешением и миссией одноразового безмолвного посещения места своей земной прописки на каком-либо кладбище. Но это если бы я был японским мертвецом. А в качестве европейского даже и не знаю, как себя вести. Не предполагается никакого жесткого регламента. Но ведь другие существуют — и ничего. Как-нибудь и мы перекантуемся. Тем более что в качестве еще не почившего.

Вот, переступив уже в другую главу, счастливо пока еще оставаясь в качества непочившего, спешу сообщить вам об этом и обо всех обстоящих деталях и подробностях.

Спешу сообщить, что бывает все и пообыденнее и повеселее, чем торжественная встреча покойников или обсуждение с полицией проблемы идентификации самоубийц. Вот, к примеру и кстати, в самом северном городе Хоккайдо и всей Японии — Вакканай, откуда виднеется наш-их Сахалин, два дня и две ночи я провел в огромном местном храме некой ветви дзэн-буддизма. Приглашен туда я был его настоятелем после моего перформанса в огромном концертном зале, который он посетил и наблюдал не без удовольствия, так, во всяком случае, мне показалось. Сразу после выступления уже глубокой ночью на его машине мы прямиком отправились в храм. Войдя, прямо в центральном помещении, неподалеку от алтаря и восседавшего там Будды, я обнаружил множество низеньких столов, по интернациональному закону устроения торжеств расставленных буквой Т. Они расстилались внизу, прямо у ног, как некий дивный и экзотический пейзаж, уставленные, загруженные, заваленные безумным количеством яств, без устали пополнявшихся новыми, подносимыми женой настоятеля. Всего было не съесть и не выпить, хотя японцы страсть как мощны в этом деле. Я припомнил, как один токийский студент, останавливавшийся на полгода в приличной питерской семье с кормлением, был буквально возмущен и исполнен подозрения к кормившей его милой и радушной женщине:

Это что же! На завтрак там каша какая-то или картошка с мясом. На обед — только суп и картошка с овощами и мясом. Вечером — то же самое! —

Как было объяснить ему, что питали его по высшему нашему разряду?

Усидевшись, поудобней примостившись, подвыпив каждый своего, несколько освоившись со странностями и неприлаживаемостями друг к другу, мы стали выяснять подробности наших столь все-таки различных культур и верований. Я, чтобы не вдаваться в особые подробности, тем более немогущие быть доведенными в условном переводе на его язык и понятия, подтвердил, что в православии все примерно так же.

Прямо все так же? — хитровато переспросил хозяин.

Ну, не все. Но во многом, — уклончиво ответил я.

Я и сам это знаю, — заявил он, имея, очевидно, в виду столь распространенный в Японии, но тоже знакомый ему, видимо, достаточно поверхностно католицизм. Я не стал объяснять ему разницу, просто непроходимую пропасть не только между православием и его родным буддизмом, но и католической практикой и даже учением. В общем — какая разница? В общем — действительно ведь знает! В общем — ведь все если и не произведено человеком, то запущено в его искривляющее и нивелирующее пространство. В общем — прожили ведь уже большую половину жизни и не померли. В общем — все и так ясно.