Колин Макиннес: Абсолютные новички

А там, там шла заранее подготовленная битва. Теды окружили полицейских возле железной дороги — ну, я предполагаю, что их должны были окружить — а остальные боролись с Пиками и друг с другом, с бритвами и колами и велосипедными цепями и железными прутами и даже иногда с голыми руками. И вскоре меня эта штука засосала, и я услышал крик: "Ниггерская шлюха! ", и сквозь тела и руки я увидел Сюз, ее схватили какие-то девки и какие-то животные, и мазали ей лицо грязью, и орали, тот ли это цвет, что ей нравится, и если это тот, то она его получила. И я тоже заорал всеми своими легкими, и начал драться, словно маньяк, и никак не мог добраться до нее, и меня тут же сильно ударили, и земля поплыла у меня под ногами, и я начал блевать.

Потом кто-то меня поднял, и это оказался Горлопан Генри, и он сказал, "Ты в порядке, старик? ". А я ответил, "Нет, старина, и не мог бы ты, ради Христа, постараться забрать оттуда мою девчонку? ". Ну, они так и сделали. Еще несколько Горлопанов и экс-Деб втащили ее в вишневый автомобиль, и я тоже взгромоздился туда, и Горлопан за рулем спросил, куда теперь, и я ответил, "Домой! ".

Я старался не пускать их к себе в квартиру, когда мы добрались до дома, потому что они, и в особенности экс-Деб, очень хотели помочь Сюз, но я сказал, большое спасибо, но не могли бы вы пойти на хуй, пожалуйста, и оставить нас одних, что они и сделали, и мы поднялись наверх, шатаясь, рука об руку, падая друг на друга, и, когда мы вошли ко мне, там сидел, держа в руках свою ужасную шляпу, мой полубрат Верн. "Где ты был?! ", — воскликнул он.

Я не ответил, и мы оба шлепнулись на пол. Верн подошел, посмотрел на нас и сказал:

— Твой Папаша почти отдал концы. Ма сказала, что ты должен немедленно приехать.

— Через минуту, Верн, — сказал я.

Потом я поцеловал Сюзетт, блеванул, в глазах потемнело, и все такое.

— Ты должен поехать, — говорил Верн, тряся меня за плечо.

— Через минуту, Жюль, — сказал я. — Чеши отсюда, парень, я приеду так быстро, как только смогу. Убирайся отсюда сейчас же, — и я вытолкал его за дверь.

Потом я вернулся к Сюз, и сказал:

— Лучше бы тебя умыть.

Она встала, посмотрела на себя в зеркало и сказала:

— Нет, мне так нравится. Мне это идет.

— Черт возьми, нет, — сказал я, пошел, взял полотенце, кувшин с водой и всякие другие штуки, вымыл ее лицо, и одновременно целовал, и в моей квартире в Неаполе мы, наконец, сделали это, но, честно говоря, нельзя сказать, что это было сексуально — это была просто любовь.

Потом я принес немного еды, и мы сели на кровати, перекусывая, как какая-то старая женатая пара, и я прекратил жевать, уставился на нее и сказал:

— Ты бешеная девчонка.

Она бросила на меня грозный взгляд.

— Ага, — сказал я. — А дальше будут свадебные колокольчики.

— Не в ближайшие три года, — сказала она. — Сначала развод.

— О, к черту три года! — воскликнул я, схватил ее левую руку, снял кольцо Хенли, купленное на Бонд Стрит, подошел к окну и вышвырнул его в Неаполь. — Нашедшему никакого вознаграждения! — крикнул я во всю глотку ранней заре.

Потом я повернулся.

— А что с Уизом? — спросил я. — Что заставляет людей предавать друг друга?

— Некоторым это нравится, — сказала она. — Получают от этого большое удовольствие, — и она продолжила есть.

— Ну, — сказал я, — старина Уиз должен уладить это с Сатаной, когда встретит его.

— Ты веришь во все это? — спросила она, тоже вставая.

— Несомненно, я верю в Сатану после сегодняшнего вечера, — сказал я ей. — Новый Неаполитанский Дятел. Надеюсь, Пики разберутся с ним.

— Или ты, — сказала она.

— Нет, не я, Сюз, я сваливаю из Неаполя, и ты вместе со мной.

Она опять посмотрела на меня.

— Мы уезжаем на наш медовый месяц, — сказал я, — завтра. — Нет, то есть, уже сегодня.

Она покачала головой.

— Я отсюда не уеду, — сказала она, и к ней вернулся ее свинячий взгляд, — пока все не закончится.

Я схватил ее за волосы и потряс ее голову.

— Мы поговорим об этом позже, — сказал я ей, — сейчас мне нужно ехать к Папаше.

— Сейчас?

— Да. Ложись спать, цыпка, я вернусь и принесу тебе молока.

Я не могу передать, что я почувствовал, видя Сюз, лежащей на моей постели, где я так часто думал о ней, и я бегом вернулся к ней, и целовал до тех пор, пока она не начала сопротивляться, потом вылетел во двор и в раннее утро.

Но во дворе нет Веспы! "Удачи им! ", — крикнул я, и пошел пешком по дороге. И я подумал, что мне надо пойти к Воротам, чтобы нанять такси, и я, естественно, не собирался возвращаться в зону войны, просить каких-то водителей подбросить меня. Так что я шел пешком, а на улицах было очень тихо, как бывает тихо после звука разбитого секла, и на зеленые деревья снова падал свет, и они выглядели свежими и вечно цветущими. И тут какой-то тип попытался меня переехать.