Владимир Лорченков - Букварь

карпов меня готовят, и за всю свою историю я этих важных рыб повидал немало.

Ингредиенты? Записывайте. Два больших карпа. Две большие луковицы. Два крупных

помидора. Два крупных сладких перца. Красный молотый перец. Соль. Способ

приготовления? Карпа выпотрошить, порезать на куски шириной 5–6 сантиметров,

разрезать куски пополам и срезать спинной хребет. Куски рыбы посолить и сложить в

миску. Кости, хвост, плавники и голову варить, добавив соль и луковицы, пока лук не

станет мягким. Вынуть лук, бульон процедить. В большую кастрюлю положить рыбу,

сверху — перец кружочками, сверху — помидоры кружочками. Залить бульоном,

добавить молотый перец…

Записали? Теперь сложите бумагу с рецептом пополам, порвите, — причем тщательно, -

и выбросите клочки в мусорную корзину. А еще лучше сожгите, чтобы остатки бумаги

не нашла уборщица офиса. Все, описанное выше, и регулярно публикуемое в женских

журналах под рубрикой "Вкуснятинка", или в книгах "Венгерская кухня", не имеет

ничего общего с настоящим халасли. То есть, со мной. Единственный, кто интуитивно

чувствовал, как именно меня нужно готовить, был тот самый Гундель. Но и он пошел

по пути излишнего усложнения, — впрочем, это было свойственно ему, как владельцу

шикарной ресторации, во всем, — и перегрузил меня кучей ненужных и излишне

дорогих ингредиентов.

Например, напичкал раковыми шейками.

Но я на Гунделя не в обиде. Если бы нам, блюдам, приходилось обижаться на каждого

кулинара, который добавляет в нас что-то свое, мы бы скуксились, да и вообще скисли.

Нужно ли говорить о том, как это вредно для супа? Хотя некоторые первые блюда, — и я

в их числе, — некоторой кислинки не лишены. На севере в меня добавляют чуть уксуса.

Но вообще-то необходимый эффект достигается за счет помидоров. Вот так. Если бы

не латиноамериканские дикари, у венгров, — оседлых европейских дикарей, — никогда

бы не появился национальный суп халасли. Ибо что я без томатов? Гробница

повапленная. Учтите, я абсолютно объективен. Ведь сам я помидоры терпеть не могу.

Как почему? У меня от них изжога. Тем не менее, помидоры не могли не появиться во

мне. Ведь они называются "плодами любви", а я — суп влюбленных.

Сейчас, когда задумчивый плотный мужчина тридцати лет, бросает в меня несколько

горошин черного перца, я стараюсь не брызгать на его руки. На правой тускло, — как

крупная чешуя зеркального карпа, — поблескивает обручальное кольцо.

Каждый раз, когда он варит меня, — и от моего рождения до небытия проходит

несколько часов, я успеваю узнать о переменах в его жизни. Иногда я сочиняю в этот

промежуток времени небольшое стихотворение. Эстетствующий халасли не такая уж и

редкость.

Мы, — я и мужчина, — знакомы вот уже десять лет. Впервые он узнал обо мне, когда

случайно наткнулся в книгах умершей родственницы на книгу Гунделя "Поверенное

искусство — блюда венгерской кухни". Дорогое подарочное издание, глянцевое, с

иллюстрациями.

Рецепт халасли, — как он позже неоднократно признавался, в том числе и в моем

присутствии, — его зачаровал.

Сегодня, десять лет спустя, день в день, он, как когда-то, готовит меня, задумчиво

глядя на дымок, вьющийся над котелком. Если бы я мог, то поцеловал бы ему руки. Я

осторожно взбулькиваю, и белые губы полусваренного карпа касаются его

безымянного пальца. Того самого, на котором кольцо. Я люблю этого человек. Он

единственный понял, что халасли нужно варить в котелке, а не в кастрюле.

Десять лет назад кольца на пальце не было. Тогда он приготовил меня из двух голов

карпов, одной луковицы, двух кореньев петрушки, и помидоров. Все это нужно было

бросить в холодную воду, и поставить на огонь. Именно так. Никаких изысков.

Никакой очередности. Просто свалите все в воду и варите. Он держал все это на малом

огне полтора часа. За окном было очень холодно, и из-за того, что я выпаривался, окна

комнаты покрылись красноватым налетом. Конечно, это все из-за красного молотого

перца. Быть узором мне тоже понравилось, — не халасли, конечно, но тоже нечто

художественное, — а потом я снова растаял из-за того, что они горячо, очень горячо

дышали. Тот, кто меня готовил, и его возлюбленная. Молодая пара. Адам и Ева,

сотворившие единственный правильный в мире халасли.

За десять лет он готовил меня ей триста четырнадцать раз. Иногда он клал в меня

сахар. Сыпал лимонную кислоту. Добавлял зелень. Варил, — даже страшно сказать! — не