- Не нужен мне твой айпад. И деньги. Или ты тоже будешь говорить: «На улице подобрал. Пусть с нами поживут»?
- Я же не про лимоны. Ты хоть десятку попроси, чтобы выяснить, работает он или нет.
- Милостыню я еще не просила. У кирпичей.
Митька хотел уже снова ругнуться: что ж за сестра ему досталась – дубинноголовая. Но Юлька, подняв кирпич и перехватив его поудобнее, направилась к выходу.
- Куда?!
- К папе. Между прочим, у наших родителей тоже есть желания.
- Кирпич оставь, идиотка. А то подумают, что прибить кого собираешься. Или прибила уже.
Садиться на диван, поближе к скучавшему кирпичу, Митька не стал. Стоял посреди комнаты, как днем, делал вид, что смотрит на постеры, и разгадывал, что происходит по ту сторону: вскрики, смех, обиженный Юлькин голос и телефонный звонок.
Через минуту мрачная Юлька вернулась в комнату и плюхнулась на прежнее место:
- Ты не знаешь, кто маме все время звонит?
- Не знаю. Коллеги, наверное. Это как-то связано с желанием?
- Нет.
- Тогда чего спрашиваешь?
Сестра не ответила, сцепила руки на кирпиче и застыла. Часы вновь обрели голос, а Юлька читала и читала про себя бесконечную молитву. Митька уже стиснул было зубы: снова какая-нибудь лошадь? – как Юлька расслабила пальцы и открыла глаза.
- Вот. Все.
- Что все?
- Я загадала, чтобы наша сборная по футболу выиграла на чемпионате мира.
Митька кашлянул. Потом взялся за голову. Потом прошелся по комнате. К шкафу. К окну. К шкафу. К окну.
Юлька занервничала:
- Это было папино желание. Представляешь, как он обрадуется. Если, конечно, у тебя с эти кирпичом крыша не поехала.
- Ю-ля, - Митька навис над сестрой, как радивый родитель над дитятей в коляске. – Ю-ля. Чемпионат будет только в 2014 году. Чего-нибудь пораньше ты загадать не могла?
Юлька вспыхнула и, вскочив, толкнула брата острыми кулачками. Потом еще и еще:
- Хватит! Сам напридумывал всякой чуши и из меня пытаешься идиотку сделать!
Под градом мелких ударов Митька отступил к окну. Не в первый и не в последний раз он называл сестру дурой, и, чтоб вот так, будто её единственной надежды лишили…
- Ты чего?
Извиняться Митьке не хотелось, но не к Матвею же с кирпичом идти. Перехватил один кулачок, другой:
- Юль. Ну, Ююль… Чего ты завелась? Никакая ты не идиотка. Может, у мамы тогда спросишь? Ей футбол по барабану.
Из комнаты вышли вместе: Юлька наотрез отказалась расспрашивать мать в одиночку.
В зале все были заняты делом. Матвей ругался в чате и ругался в реале, забывая, что он в наушниках. Папа, скучая без чемпионата мира, лениво щелкал в кресле пультом от телевизора.
- Мам?..
Мама сидела в прихожей у зеркала и смеялась по телефону. Очень художественно смеялась: прямоугольник дверного проема смотрелся багетом, обрамляющим портрет двух мам сразу.
Снова помрачневшая, Юлька присела на боковушку кресла и набычилась. Митька примостился с другой стороны.
- Пап, а мама о чем мечтает? Ты знаешь?
- У вас такое домашнее задание, что ли? Счастья для всех, даром, и пусть никто не уйдет обиженным - так, кажется? – папа продолжал щелкать, но уже по инерции. - Как тебе сказать… Еще когда умные люди заметили, что сделать всех счастливыми невозможно.
- Но я про всех и не говорю. Вот мама о чем мечтает?
Ответить папа не успел. Мама сказала трубке: «Всего хорошего» и, поправив прическу, вышла в зал:
- Ну, Кузьменки, чего задумали? Что за семейный совет?
Папа с удовольствием посмотрел на маму - молодую, красивую, в ромашковом фартучке.
- Молодежь интересуют твои заветные желания. Не таи, поделись с тимуровцами.
Мама фыркнула:
- У меня только одно заветное желание – поскорей ремонт на кухне сделать.
- Поняли? Мужа ей другого хочется, рукастого, - хохотнул папа и снова уставился в телевизор.
Мама улыбнулась. Митька улыбнулся. А Юлька побледнела:
- Не надо.
- Что не надо? - все еще улыбаясь, мама сняла фартук.
- Другого. Не надо. Даже если это … коллега.
В зависшей тишине продолжал говорить один телевизор. «И о погоде. Завтра в городе Петрозаводске облачно. Температура воздуха днем…» А спустя мгновенье гонгом зазвенел высокий голос мамы:
- Юля, что ты несешь? Я – хороший специалист. Меня уважают. Много звонят, консультируются.
- Я видела…
- Что ты видела?!
- Вас. Я…
- Как ты смеешь?! Соплячка! – фартучный жгут взметнулся и упал, а Юлька схватилась за красную щеку. - Мать, свою мать подозреваешь!
Напевая: «Варить кофе, ждать любоовь», Матвей развернулся в кресле и застыл: прямо перед его носом отец пытался удержать маму за руки, а та вырывалась и тряпкой, не разбирая, хлестала Митьку, заслонившего сестру.
Читать дальше