Елена Травкина: Завтра будет среда

Договаривать сестра не стала: Митька показал ей внушительных размеров кулак. Семь бед один ответ. Теперь можно и третью за неделю драку устроить.

Юлька фыркнула: сила есть, ума не надо - и снова свернулась на диване.

Копаясь в старом хламе на антресолях, Митька размышлял, зачем они вообще нужны – девчонки? Мама – это понятно, но Юлька – белобрысая, худая и вредная? Однажды он спросил об этом у Матвея, но тот, щелкнув брата по лбу, с умным видом сказал только: «Вырастешь – поймешь». Хранитель Тайн, ага. Как начинаются дети, Митька знал уже года полтора и примерно столько же таскал из Мотькиного комода резинки с трудным названием «презервативы». Прикольный, как оказалось, гаджет. Залить воды литра три и уронить с балкона – эффект оглушительный во всех смыслах. Но вот вопрос о девчонках так и остался непроясненным.

Нащупав край веревочной сетки, Митька потянул. Тянуть было неудобно – он и так уже прогнулся назад, как рыбак, которому повезло с уловом. Сетка шла туго. Но ведь не налим же в ней застрял, в самом деле?! Митька дернул – и чуть не слетел с покачнувшегося стула. Заорал, чтобы удержать равновесие – задравшиеся ножки стула с грохотом вернулись на пол, а с антресолей на Митьку обрушилась лавина.

В комнате все замерло.

Дверь приоткрылась, Матвей трассирующим взглядом прошелся по родственникам и бросил: «Убрать». Закусив губу от смеха, Юлька снова уткнулась в книгу. А Митька, потирая ушибленное плечо, скорбной статуей застыл над холмиком из потрепанных книг и старых игрушек. Невыполнение Матвеева приказа грозило тем же, что и его кулак Юльке. О баскетбольной секции следовало забыть навсегда.

Кирпич был тяжелым, шершавым и … ледяным. Даже странно: апрель на дворе. Митька выпутал кирпич из сетки, провел пальцем по рельефным буквам - «А» с завитушкой, «П» как римская двойка – и прицельно дунул красной пылью по ближайшему постеру.

- Представляешь, если бы эта махина дала мне в лоб?!

Юлька рассеянно взглянула на брата и пожала плечами:

- Может, человеком быстрее бы стал.

- Откуда он здесь? Дом панельный. А кирпич старше дома, факт.

Юлька не отвечала, и Митька выдвигал версии – одну изящнее другой.

- Из золота? Как в «Людях Икс». Ну, типа золотой. Или им замочили кого-нибудь? А потом в сетку – чтобы улик не было?

Митька с усилием замахнулся: да уж, таким камушком… И вздрогнул. Старые, еще бабушкины, часы натужно ударили в первый раз.

Бооом! – и распахнулись стеклянные двери спортивного комплекса.

Бооом! – и румяные тренеры вышли навстречу олимпийским надеждам.

Бооом! – и вот пацаны уже бросают по кольцу: с места, в прыжке, из-за спины.

Митька сжал пальцы сильнее – кирпичный холод побежал по руке, замораживая вены и слезы. Если бы только Матвея не было дома…

Дверь открылась так неожиданно, что Митька выпустил кирпич из рук и взвыл, запрыгав на одной ноге.

Матвей подозрительно оглядел кирпич, скачущего Митьку, Юльку, решая, судя по всему, кто из них более адекватен, и выбрал сестру:

- Значит, так, мелочь. Мне нужно уйти. Срочно. Вы сидите дома и ждете, когда я вернусь. Телек включайте, разрешаю.

И испарился так же внезапно.

- Дела…

Митька допрыгал на одной ноге до дивана и, сняв носок, ощупал пальцы: синяки не страшно, лишь бы не перелом. Потом опустился на ковер и на четвереньках дополз до кирпича. Там и затих.

Юлька, убедившись, что смерть от увечий никому не грозит, потеряла к брату интерес. И напрасно.

О чем-то усиленно размышляя, Митька приподнял кирпич и разжал пальцы. Снова поднял и снова уронил. Оконные стекла дружно охали в тон негромкому буханью, и Юлька закрыла книгу, намереваясь сделать с братом то, чего не сумел кирпич раньше.

- Не надоело?

- А вдруг это он. Вдруг он желания выполняет?

- Одиннадцать лет человеку… В деда Мороза тоже веришь, мальчик?

- Дура, - привычно откликнулся Митька. – Сколько было шансов, что Матвей отойдет от компа? Ни одного. У него там битва с драконом: никакое цунами с места не сдвинет.

- Чушь.

- Да? – Митька скорчил дурашливую гримасу и вновь занес руку над кирпичом. – Тогда… Хочу, чтоб у тебя вырос второй нос…

Сестра скривилась скептически, но книгу отложила.

Медленно опускаясь, Митькина рука извивалась, как удав Каа. Ниже, ниже - и, когда пальцы были уже в сантиметре от кирпича, Юлька не выдержала:

- Не смей, дурак! – и белобрысая торпеда снесла брата с ног.

Отсмеявшись, поверженный Митька подхватил носок и похромал в прихожую: