Фред Бодсворт - Чужак с острова Барра

Белощек полетел дальше. Следующую стаю он обнаружил на земле. Сперва он услышал тихое гоготанье, а уж потом увидел и самих гусей, штук тридцать, словно большие бурые комья глины сгрудившихся на поросшей травой стрелке, которая выступала в залив, как крючковатый палец. Сильное волнение охватило его. Расправив широкие крылья, он заскользил вниз, к ним.

Но, еще не достигнув земли, Белощек увидел, что это не такие гуси, как он. Они были крупнее и оперение имели не серебристо-серое, как у него, а коричневатое. Краски его оперения ярче и отличаются более резким контрастом белого и черного, а белые пятна на голове куда больше и заметнее. Белощек сначала был поражен, потом обескуражен этим и, неистово рассекая воздух быстрыми ударами крыльев, взмыл вверх и полетел прочь. На высоте сотни футов от земли он сделал над стаей круг, поглядывая на нее с любопытством и настороженностью.

Это были гуси, не похожие ни на каких гусей, которых он видел. Он окликнул их тихим, чуть напоминавшим Глухой лай собаки приветственным "арк-арк". Они звучно отозвались с земли, вытянули вверх шеи и задвигали головами, но и голоса у них были другие. Он еще дважды облетел вокруг стаи, потом увидел, как там, внизу, на земле, несколько птиц затеяли любовные игры, подбегая друг к другу с вытянутой шеей, извивавшейся и раскачивавшейся из стороны в сторону, и почти касаясь земли головой. Точно так же исполняли любовные танцы и сородичи Белощека, и зрелище это наполнило его лихорадочным возбуждением. Страх улетучился, он снова расправил крылья и опустился посреди стаи.

Гуси приветствовали Белощека низкими, урчащими звуками и поддергиваньем головы, и он повторил это движение, потому что его сородичи инстинктивно приветствовали друг друга таким же точно образом. И тут он понял, что, хотя эти гуси и другие, они приходятся ему близкими родичами. У них было иное оперение, иной голос, но главный язык — язык жестов и поз — был тот же.

Белощек не знал, что перед ним канадские гуси и что сам он принадлежит к очень близкому семейству. Не знал, что биологически родство это так велико, что возможно спаривание и выведение потомства. Знал только, что, несмотря на внешние отличия, среди них можно выбрать себе подругу. И знал, что поиски его завершились — он останется здесь.

Теперь он находился много южнее прежнего, но даже и здесь все еще держалась зима. Во время полета вдоль побережья он заметил, что озера, расположенные в глубине континента, покрыты льдом. Здесь, на побережье, кое-где на ветвях набухли почки, но, кроме этого, почти никакой зелени не было. Гуси ели жесткие, сморщенные ягоды клюквы, с прошлого лета оставшиеся висеть на стелющихся по земле кустиках, и Белощек тоже начал клевать их. Пора одиночества миновала. Наполнявшие брюхо ягоды возвращали ему силы, принося удовлетворение и покой.

Белощек быстро составил мнение о стае, к которой прибился. Были тут и старые птицы, разбившиеся на пары несколько лет назад, но большинство составляли такие же, как он, годовалые, занятые выбором пары, чтобы вступить в союз на всю жизнь. Взрослые были спокойны и степенны, держались особняком, в сторонке от стаи, не обращая внимания на драки и брачные игры молодняка. У годовалых птиц пары по большей части уже определились, но союзы эти, не закрепившиеся прочно, распадались, и то и дело вспыхивали драки из-за подруг. Оперение-у всех было одинаковое, зато они различались по поведению: самцы были настроены агрессивно и воинственно, самки же, тихие и скромные, лишь изредка принимали участие в брачных играх.

При виде гусаков, совершавших перед подругами брачный ритуал, в нем вспыхнула пылкая страсть, но Белощек подавил обуявшее его желание и стал ждать. Он слишком ослаб и был не в состоянии вступить в бой с другими самцами, так как даже самые мелкие из них были крупнее его, хотя и знал, что каждый новичок, прибившийся к стае об эту пору, может взять самку только с бою. И в первый же час он выбрал ее. Она была маленькая, однако все же крупнее его, и из-под белых пятен на голове у нее еще пробивался темный детский пушок. Голос звучал мягче, сочнее и капельку выше, чем у других гусынь. Восхищенно следил он за ней, горя желанием. У нее уже был поклонник, очень крупный гусак, часто совершавший перед нею ритуал ухаживания, но она не отвечала на эти любовные жесты, и Белощек знал, что в ней еще не совсем пробудилось влечение. Она не приняла этого гусака.

Белощек находился в стае около двух часов, гуси, наконец насытившись, взлетели. Он тоже поднялся в воздух, потому что отныне принадлежал к ним, и они вскоре образовали клин, во главе которого летел старый, умудренный гусак.