Фред Бодсворт - Чужак с острова Барра

Однако... может, это еще и не конец.

Рори схватил чемодан и выбежал из дому. Когда он прибыл на вокзал и занял очередь в кассу, оставалось всего пятнадцать минут до отхода поезда в Северное Онтарио. Беспокойно переминался он с ноги на ногу, медленно продвигаясь вперед. Когда он оказался у окошечка кассы, безмолвно уставившись на кассира, до отхода осталось лишь пять минут.

— Куда? — нетерпеливо спросил кассир. .

До этой минуты Рори не знал, что он ответит.

— До Мусони, — ответил он без малейшего колебания, даже не удивившись этому.

Мысль была дикая, однако не такая уж невозможная - не исключена вероятность, что гусь долетел до берегов Кишамускека, и Рори должен был удостовериться в этом. Если повезет, можно избежать встречи с Кэнайной, в такое время года они часто покидают поселок, отправляясь на лов рыбы.

Было совсем рано, и утренние тени были еще длинны и прохладны, когда Рори, обливаясь потом, вышел из леса на берег Кишамускека с каноэ на плечах. Опустив каноэ наземь, он осмотрелся. На первый взгляд все как будто по-прежнему: справа болото, слева синее озеро, а между ними полумесяц песчаного пляжа. Вот даже колышки от палатки и зола их костра. И все-таки все уже не так, как прежде. Словно у мертвеца, еще сохранявшего облик живого, тогда как душа и жизнь, делавшие его реальным, давно улетучились.

С облегчением Рори узнал от Рамзеев, что Кэнайна находится в лагере на берегу залива, на лове осетра. Стало быть, он сможет поискать ман-тай-о и вернуться домой следующим самолетом, не встретившись с ней.

Он спустил каноэ на воду и начал грести. Вдруг в горле пересохло, и дыхание участилось. Он причалил к островку и безмолвно застыл на песке, только полоска ивняка отделяла его от маленькой заводи, где они прошлым летом поймали и окольцевали гусей. Он с напряжением вслушивался в долетавшие оттуда звуки. Он простоял так, пожалуй, с минуту, когда услышал за ивами тихое, гортанное гоготание гусыни-канадки. Он ждал более резкого, похожего на тявканье гогота гуся. Ответа, однако, не последовало. Вновь загоготала канадка. И вновь никакого ответа.

Она была одна.

Рори осторожно протиснулся в заросли ивняка. Опустившись на четвереньки, пополз он вперед. Сквозь листву синевой мерцала вода. И тут Рори увидел - канадка все-таки была не одна. Рядом с ней плыл Белощек, больше похожий на грязное, ободранное чучело, чем на ту величественную птицу, какою был он в прошлом году. Он страшно исхудал, и нефтяные пятна все еще чернели на его крыльях и брюшке. Он начал линять, но выпавшие перья болтались косматыми комьями, прицепившись к корке нефтяных пятен. Желтая лента на шее уцелела, хоть была изорвана и перемазана нефтью.

А старая любовь все жила в его измученном теле. Подняв пищу клювом, он галантно предложил ее подруге, потом вытянул прежним движением шею поверх ее шеи и быстро почистил ее крыло.

Сердце Рори громко стучало, и все же он почувствовал, что с плеч его будто свалилась тяжкая, удручающая ноша. То, что многие месяцы казалось лишь сентиментальным вздором, теперь внезапно вновь приобрело смысл и научную ценность. И подумалось ему: так, должно быть, чувствует себя приговоренный к пожизненному заключению, когда ему внезапно выходит помилование!

Долго он не выпускал из виду пару гусей, наконец пополз прочь и только теперь обнаружил вдруг слабые оттиски ее мокасин на твердом влажном песке вдоль ивовых зарослей. Это были следы именно ее мокасин. Следы небольшие, ну а какая другая женщина могла прийти сюда? Следы были уже полусмыты дождем — она прошла здесь недели две назад.

Рори глядел вниз, он рассматривал следы не в силах отвернуться. Минувшей зимой, дождавшись известия о прилете Белощека на Барру, он увидел в этом подтверждение неизбежности своего собственного решения. У него возникло чувство, что не один он таков. Но теперь Белощек вернулся обратно, и Рори, один Рори, остался наедине со своим решением.

Спустив каноэ на воду, поплыл он обратно, раздираемый противоречивыми чувствами. Но когда до Кэйп-Кри оставался еще немалый путь, конфликта не стало.

На следующее утро он попросил Берта Рамзея отправить две телеграммы. В первой был его отказ от места в фирме "Заповедные леса Севера". Вторая телеграмма была адресована П. Л.: "leucopsis вернулся. Отступник также хотел бы вернуться в Торонтский университет и сделать там докторскую".

Затем он сразу же отправился в путь на большом Каноэ с подвесным мотором, оставил позади устье Киставани и взял курс вдоль побережья залива Джемса.