Фред Бодсворт - Чужак с острова Барра

Нижняя тяга волны толкала его в провал между валами. Он попытался выбраться наверх по косому боку следующей волны. В шапке пены над ним тяжело нависал ее гребень. Изо всех сил старался Белощек подняться над ним. Гребень склонился так низко, что обдал солеными брызгами, но он все еще продолжал лететь, и волна пробежала, и его вновь подхватило легкое дуновение ветра, и он поднялся на несколько ярдов выше.

От следующего вала Белощек ускользнул без труда, но крылья его были тяжелы и неповоротливы, и он смог подняться всего на несколько ярдов. Теперь он снова увидел белый остров, над которым висело черное облако, но был он далеко и уже не прельщал обещанием пищи, потому что Белощек знал, что время и силы его на исходе. Он летел из последних сил, таявших с невероятной быстротой, и по мере того, как они убывали, стремление на запад превратилось в неодолимую, навязчивую идею. Взмах, не продвигавший его на запад, был пустой тратой сил.

Поэтому он повернул прочь от судна. Повернул по огромной дуге, так как с трудом управлял своим полетом и при резком повороте мог потерять высоту и снова рухнуть в море. Он шел по кругу, пока корабль и восходящее солнце не оказались позади, и тогда лишь полетел прямо к пустынному горизонту. Белощек не понимал, что с ним случилось, но твердо знал, что нельзя опуститься на воду. Его вечный друг и защитник, море стало вдруг его злейшим врагом.

Самое большее, на что он теперь был способен, — это лететь, пытаясь удержаться на высоте всего нескольких ярдов от самых высоких волн. Он не знал, как долго уже летел, когда впервые заметил на горизонте мерцающую полоску — сияние льда. Теперь понятно, отчего вода показалась ему такой холодной. Он опять приближался к ледяному полю у побережья.

Неустанно пробивался он вперед. Кромка льдов вырисовывалась ясно и четко, но крылья его слабели. Он терял высоту, соскальзывая по наклонной, и бороться с этим не было сил. Лишь легкие восходящие токи над гребнями волн и поддерживали его в воздухе. Полет превратился в цепочку рывков от одного гребня к другому. Словно издеваясь над ним, кромка льда приближалась отчаянно медленно

И тут это произошло. Во время одного из столкновений с воздушным потоком крылья замешкались, подъемная сила проскользнула мимо маховых перьев, и неожиданно он плюхнулся в провал между волнами, на него мчался вал с изогнутым, нависшим вперед гребнем. Зеленая вода вскинулась вверх, столкнула его вниз, и он опять очутился в воде, где его закружило и завертело вверх тормашками.

Когда волна пробежала, Белощек поплыл. Но мгновенно сквозь слипшиеся перья просочилась ледяная вода и вновь впилась ему в живот. Он начал тонуть. Он знал, что должен взлететь.

Снова забил он крыльями. Над водой стоймя поднялось его тело, и он заскользил вдоль поверхности, не в силах оторваться от нее. Долго барахтался он так, продвигаясь вперед наполовину в воде, наполовину над ней, ударяя по воде кончиками крыльев. За ним тянулся белопенный кильватер. Порой на восходящем течении от гребня волны ему удавалось несколько секунд продержаться в воздухе, но он неизменно опять падал в море, продолжая свой бег в клубах брызг.

Появились предвестники ледяного поля, небольшие, отдельно плававшие льдины - до кромки самого поля оставалось еще далеко. Белощек увидел одну из них и направился к ней Крошечная, не более шести футов в поперечнике. Добравшись до нее, он был так измучен, что не смог взобраться наверх. Чтобы продержаться на воде, он, изогнув шею, положил ее на край льдины и немного перевел дух. Затем что есть мочи заработал лапами и снова забил крыльями, подтягиваясь вверх с помощью клюва. Медленно выбрался на лед и, хотя слишком устал, чтобы держаться на ногах, тотчас же принялся чистить перья.

Съеденная поутру пища наконец достигла мышц, и Белощек почувствовал прилив новых сил. Немного погодя он полетел опять. После новой обработки перья стали чище, и он без труда взлетел с подскакивающей на волнах льдины. Больше часа упорно летел он вперед; позади осталась кромка ледяного поля, и он продолжал полет над сплошным льдом.

Но вновь подкралась к нему слабость. Отдых, полет, снова отдых. Солнце прочертило по небу дугу и наконец скрылось из виду, опустившись перед ним за горизонт, где тянулись льды. Он упрямо пробивался дальше сквозь тьму, крылья его отяжелели, все чувства притупились, и он знал лишь одно, знал только то, что впереди его ждет подруга и что он должен подгонять себя до тех пор, пока не встанет рядом с ней.