Туве Янссон: Главная роль

— Мне очень приятно, что я смогу тебе помогать, — сказала она. — Я хорошо готовлю. И страшно люблю складывать в камине дрова так, чтобы их можно было разжечь одной спичкой. Я встаю рано. Что ты пьешь по утрам, чай или кофе?

Мария курила, сидя на ларе с дровами. Кухня вдруг преобразилась: в ней стало приятно и уютно.

— Просто не верится, что я не в городе, а здесь, с тобой! — сказала Фрида. — Я даже мечтать об этом не смела, это как в сказке!

Поздно вечером, уйдя к себе, Мария достала тетрадь и исписала несколько страниц. Она постаралась припомнить все движения Фриды, ее интонации, взгляд, молчание. Повторила их перед зеркалом. Все подходит. Это будет великолепно. Рука, прикрывающая рот, напряженная шея… Мария попробовала изобразить улыбку Фриды. Но улыбка не получилась, улыбка была ее собственная.

Мария допустила ошибку, разрешив Фриде заниматься домашним хозяйством. Фрида все меньше и меньше походила на Элен: беспомощную немоту сменила болтовня о домашних мелочах, уверенными движениями Фрида колдовала над обедом, сметала с веранды хвою, сгребала листья, чистила кастрюли, приносила дрова. И каждый раз, завершив то или иное дело, являлась к Марии с отчетом, ее карие глаза выражали собачью преданность и вместе с тем ожидание: кузина Фрида ждала похвалы. Марии больше не было пользы от ее присутствия. Через два дня она позвонила Хансу и попросила его прислать на дачу фру Хермансон, их прислугу.

— Я знаю, — сказала Мария, — фру Хермансон должна была приехать сюда позже, но мне она очень нужна. Ты сможешь эту неделю обедать где-нибудь в городе?

— Конечно смогу, — ответил Ханс, он был человек покладистый. — А как тебе живется с твоей кузиной?

— Хорошо, — сказала Мария. — Я рада, что пригласила ее. Это была удачная мысль.

Фру Хермансон приехала и взяла хозяйство в свои руки: кухню, печи, уборку — все. Фрида вернулась к отведенной ей роли. По вечерам они сидели перед камином. Мария почти все время молчала. Она наблюдала за своей кузиной.

— Знаешь, я подумала… — начала Фрида, — может, тебе надо починить какое-нибудь белье… или что-нибудь в этом роде.

— По-моему, нет.

— А я думала… Туман так и стоит.

— Да.

— Прости, если я вмешиваюсь не в свое дело, — очень тихо сказала Фрида, — но ты, наверно, сейчас работаешь над какой-нибудь ролью? Для какого-нибудь будущего спектакля?

— Да, — ответила Мария. — У нас осенью премьера. Я играю главную роль.

— О! Твоя первая главная роль!

— Угу. — Мария рассердилась. Как к этому относиться? Она наклонилась, пошевелила дрова в камине и спросила: — А ты откуда знаешь?

Фрида ответила не сразу, она испугалась. Потом прошептала:

— Я вырезаю все статьи о тебе, по-моему, до сих пор тебе давали слишком незначительные роли. И пишут про тебя не так, как следует. Правда.

Мария встала и подошла к бару, она налила себе рюмку и выпила, не отрывая глаз от залитых дождем окон веранды.

— Я сказала глупость? — еле слышно спросила Фрида.

— Почему? — Мария вернулась к камину, ее голос звучал очень холодно. Ей вдруг надоел этот эксперимент. — Не понимаю, решительно не понимаю, почему Ханс не хочет расставаться с этим вороньим гнездом. Здесь можно умереть с тоски. Особенно по вечерам.

Фрида вся сжалась в своем кресле.

Прекрасно, пусть думает, что это из-за нее. Совсем как Элен. Во втором акте, когда Элен даже не замечает их жестокости по отношению к ней…

Мария не спеша села и протянула руки к огню.

— Конечно, — сказала она, — я могла бы заставить его продать этот дом и приобрести другой — поменьше, поудобней и поближе к городу. Но я не могу быть с ним такой бессердечной. — Она быстро повернулась к Фриде и спросила: — Тебя когда-нибудь мучают угрызения совести?

— Да. — Ответ прошелестел, как вздох.

— Часто?

— Не знаю… Наверно, все время. Как-то так…

Фрида прижала руки к животу, как будто ей было больно. Подбородок опущен, лицо застыло, смотрит в сторону.

— Но ведь ты такая добрая, что ты такого делаешь, чтобы у тебя были угрызения совести?

— То-то и оно. — Фрида побледнела. — Я никогда ничего не делаю — ни хорошего, ни плохого.

— Почему? — Мария внимательно наблюдала за ней.

— Наверно, боюсь… Не знаю…

Вошла фру Хермансон, она задернула шторы, заперла дверь веранды и пожелала им доброй ночи. Потом они услыхали ее шаги на кухне и щелчок замка. Мария налила в рюмку немного чистого виски.

— Выпей, — сказала она Фриде. — Выпей одним глотком, как лекарство. Сразу станет легче.