Юрий Герт: Сборник "Лазарь и Вера"

Как это было больно, как страшно!.. «Ты квартирант в нашем доме», — было сказано мне. А я всю жизнь полагал, что дом этот — наш общий...

Нет, я никогда не считал и не буду считать Россию чужой, но я — не русский, я еврей, и мне стыдно, что я по-настоящему осознал это лишь после того, как другие на это мне указали. Согласиться с ними, признать, что у себя, на своей родине я — не свой... Это было для меня чем-то вроде душевной катастрофы. И теперь, в Америке, мне хочется, чтобы моя дочь, мой внук, все мы чувствовали себя не только американцами, но и — евреями, не дожидаясь, пока кто-то на это укажет...

Не так давно мне случилось посмотреть документальную ленту о советских евреях, уезжающих в Израиль. Фильм был отснят в 1990 году, когда по всей стране, под эгидой «гласности» и «плюрализма», развернулась гнуснейшая антисемитская кампания, евреев обвиняли во всех мыслимых и немыслимых грехах. Но в фильме о том не было ни звука, равно как и о прошлом — травле «космополитов», «деле врачей» и т.д., получалось — вполне счастливые люди хотели стать еще счастливее и ради этого перебирались на свою «историческую родину»... В зале, порядком ошеломленном увиденным, находился кинематографист, чьими стараниями фильм был создан и теперь демонстрировался американской публике. Кинематографист этот сам был евреем и, без сомнения, сознавал, что верой и правдой служит Власти, которая холила и пестовала множество лет российский антисемитизм. Той, прежней власти уже нет, а фильм остался — как укор совести его творцам...

Я был знаком с женщиной, которая могла часами говорить о немецких миннезингерах, о русском романсе, о стихах Ахматовой и Цветаевой. Но в ее присутствии обронить хоть слово о еврействе, о его прошлом и настоящем... Где там!.. «Ах, вы снова про это?.. Но мне это надоело! Меня это не интересует!..» Она еврейка. Возможно, ей невдомек, что любимая ею Анна Ахматова переводила на русский еврейских поэтов, а еврейские поэты переводили ее на иврит. Говорят даже, что ее сын Лев Гумилев как-то поссорился с матерью из-за того, что в ее окружении было «слишком много» евреев и она им покровительствовала, помогала, как могла... Но дело в другом. Люди, которым «это надоело» и кого «это не интересует», удивительно податливы на самую злобную ложь, которую — увы, не только в России! — обрушивают антисемиты-профессионалы на еврейский народ, начиная с того, что никто иной, как евреи, погубили Россию, и никто иной, как Жаботинский, был «еврейским фашистом», и никто иной, как евреи, выдумали Холокост... Что может противопоставить этому человек, не желающий ничего знать о своем народе? Постепенно и сам он, презрительно кривясь на все «еврейское», начинает втихомолку подпевать антисемитам.

Однако случается и другое: существуют люди, которые в прежние времена держались тише воды, ниже травы. Когда кто-то протестовал или, в соответствии с условиями, хотя бы пытался протестовать против антисемитских акций, инспирируемых «верхом», они глубокомысленно изрекали: «А что это изменит?.. А какой в этом смысл?..» Зато теперь, в Америке, они страстно разоблачают российских антисемитов и гневаются по поводу событий полувековой давности... Одни делают это по убеждению — раньше не было возможности, накопилось и вот — рвется наружу. Другие... Попросту раньше им было выгодно молчать, а теперь выгодно говорить...

В связи с последним я и подумал, что на самом деле многое упирается в элементарное чувство собственного достоинства , точнее — в его утрату...

Но стоит ли удивляться?.. Когда-то (а по историческим меркам — не так давно): приниженное, презираемое существо, над которым начальник — любой полицейский, любой городовой. Черта оседлости. Процентная норма. «Бей жидов — спасай Россию!» Хочешь жить?.. Умей приспособиться. Хочешь жить хорошо?.. Тем более. Крестись! Ловчи! Обманывай! Деньги, деньги — взамен прав, дворянства, земельных наделов!.. До чувства ли собственного достоинства тут было?..

Я не говорю здесь о непримиримых, жаждавших новой жизни, готовых ради всеобщего счастья — под пули, на каторгу, на эшафот. Они боролись, жертвовали собой. Они создавали государство Израиль. Их было немало!.. Но были и другие...

В той стране, где мы жили, партия со второй половины сороковых годов была неприкрыто антисемитской, но она была «правящей» — и находились евреи, которые стремились в ее ряды... О евреях, раскрывая литературные и прочие псевдонимы, писали фельетоны, газеты наперебой поносили «еврейских буржуазных националистов», в «Крокодиле» рисовали носатых уродов в стиле геббельсовской пропаганды... Евреи, напрямую заявлявшие о своем еврействе, становились изгоями, «затаившимися врагами». Евреи, говорившие: «Да какой я еврей?.. Я же русский, русский!..» — заслуживали снисхождения. Не знать своего языка, своей истории, своей литературы считалось не дикостью, а доказательством благонадежности. «Да какой он еврей! — говорили о таком человеке, похлопывая его но плечу. — Он — как мы, только малость картавит...»