Вадим Чекунов - Пластиглаз

***

От караулки дорожка уходила вправо и вела на другую, более широкую, с красно-белым бордюром. С правой стороны выстроилась шеренга одинаковых, точно солдаты в камуфляже, тополей с подпиленными кронами. Слева тянулись длинные серые стены складов с плоскими крышами. Солнце нагревало затылок и спину.

Какое-то время шли молча. Нечаев, скользя взглядом по складским стенам, прислушивался к цокоту своих победитовых подковок. Сапоги Черкасова, с подвёрнутыми голенищами, казалось, ступали по-медвежьи мягко и уверенно.

Когда они отошли от караулки метров на двести, Нечаев поравнялся с Черкасовым, и смущаясь, зашагал рядом.

- А я уж думал, по уставу, на дистанции пойдём... Думал, за опасного рецидивиста меня держишь! - широко улыбнулся Черкасов и хлопнул конвоира по плечу: - Как звать-то тебя, зёма?

- Сашкой. Александр, то есть... - отчего-то почувствовав себя виноватым, промямлил Нечаев.

- Да ты что!? В натуре? Тёзка, значит!? - Черкасов даже остановился и сунул ему руку: - Держи пять, тёзка! Хороший ты чувак, не то что этот стручок гнилой!.. Дёмин, он ведь всю духанку с полов не слезал. Вот так-то...

Пожимая протянутую ему твёрдую и сухую ладонь, Нечаев вдруг представил, как тянет его Черкасов к себе, бьёт, сильно, резко и швыряет на землю, придавливая коленом...

Но Черкасов отпустил его руку, хлопнул по плечу ещё раз, и они двинулись дальше.

- А про ногу неужели не знаешь? Старая ведь подъёбка!.. - тряхнул чёлкой губарь.

Ефрейтор пожал плечами.

- Прикол, короче, в том, что на правой ноге большой палец находится слева. И наоборот, соответственно...

Нечаев озадаченно вскинул брови.

- Чего, не въехал? Ну, типа... Да ну, тёзка, не парься... тупая подъёбка... Забудь...

За деревьями показался свежевыкрашенный охровый фасад штаба.

- Меня к бате, по-новой, что ли? - поинтересовался Черкасов, вглядываясь вперёд. - Ведь водили же вчера уже... Замполит припёрся, как же без него, мудака!.. «Дизелем» всё опять пугал... Все мозги мне проебал, козёл старый!

Нечаев помотал головой:

- Не, на подсобку приказали.

Черкасов просиял:

- Так это, зёма, совсем другое дело! Молочка попьём, хавчик знатный заделаем! Я бойцам скажу, всё в лучшем виде сделают. Ты как насчёт?.. - Черкасов ткнул себе пальцем под челюсть. - По паре капель организуем? Мы же тёзки, а?

Нечаев, усмехнувшись, покачал головой.

Вышли на центральную дорогу, идущую от КПП через всю часть, мимо плаца, столовой и штаба к артскладу.

- Да не ссы, тёзка, всё нормально будет, - подмигнул Черкасов и вдруг заорал: - О, бля! Духи! Духов ведут!

Впереди, на плацу, действительно колыхалась болотного цвета масса. Духи выбегали из карантинной казармы и строились в колонну по трое. Тищенко, здоровенный сержант, одного с Черкасовым призыва, сдвинув на затылок пилотку, лениво разглядывал подчинённых.

- Зёма! - вновь заорал Черкасов, приветственно махая рукой.

Сержант повернул голову. Расплылся в улыбке:

- Какие люди! И под конвоем!

Загоготал, довольный остротой. Неожиданно оборвал смех и рявкнул на строй:

- Смирно!! Шо за смехуёчки в строю?! - вновь повернулся и приглашающе махнул рукой.

Чёркасов, даже не взглянув на Нечаева, направился к плацу. Ефрейтор, потея и поводя лопатками, нехотя поплёлся следом.

От духовских новеньких гимнастёрок и сапог в воздухе плыл характерный, сладковато-терпкий запах. Бледные пятна не успевших ещё почернеть и задубеть под местным солнцем лиц с интересом и опаской разглядывали губаря и конвоира с «калашом» за спиной.

Нечаев приосанился и вдруг отчётливо вспомнил себя самого, стоящего здесь же. Голодного, измотанного и запуганного. И сержант Тищенко, тогда ещё младший, сам только из учебки, стройный, не отъевшийся ещё, не матёрый, вышагивает перед их учебной ротой, супя брови и оглаживая полы гимнастёрки, проверяя поминутно складку за ремнём на пояснице. Год прошёл, а ничего и не изменилось существенно. Тот же плац, тот же Тищенко. Да и сам Нечаев... Та же тоска, та же тягота, да и дембель, хоть и ближе стал, а всё равно - не видать отсюда. Время лишь сделало круг, мало что изменив. В его, нечаевской жизни, во всяком случае. Только лето прошлое было дождливое и холодное. Болел постоянно, а если в санчасть попросишься, так пожалеешь, почему не помер сразу...

Черкасов, будто мысли прочитав, хохотнул:

- А ведь и мы когда-то тут парились и шуршали, верно, тёзка?

Подойдя к сержанту, Черкасов обнялся с дружком, похлопывая его по спине. Отлепившись, приложил руку к непокрытой голове, выпятил вперёд живот на генеральский манер, и дурачась, проорал в сторону строя: