Вадим Чекунов - Пластиглаз

Она засмеялась. Отвела глаза.

Вагон с грохотом нёсся по туннелю.

«Фигурка у неё ничего», - подумал Евсеев, быстрыми и осторожными взглядами рассматривая попутчицу. Она встретилась с ним глазами вновь. Улыбнулась, и вдруг с интересом посмотрела перед собой. Столь пристально, что Евсеев заволновался, всё ли у него т а м в порядке и машинально провёл по ширинке кончиками пальцев. Она подняла глаза и снова, на этот раз - широко - улыбнулась.

Давно забытый холодок прокатился по душе, тревожный и сладостный... Когда с Наташкой только начали встречаться, было такое. По молодости глубокой... Да уж прошло за столько-то лет. Свыкся. Обленился. Разве что в командировке был когда... Вот тогда помолодел будто, жизнью зарядился, посвежел снова... Наташка посматривала подозрительно тогда, но не сказала ничего, промолчала...

...Неожиданно для него самого его светлые летние брюки заметно натянулись спереди. «Блин», - Евсеев попытался прикрыться портфелем, но она успела вновь опустить взгляд.

«... следущая станция - «Академическая».

Ехали, смотря друг другу в глаза.

«Четверг сегодня. Блин, ну почему не пятница! Сказал бы, что с Серёгой в «Тараканах»... Так... так... Пару часов найти можно... Зелень с хлебом... Хер с ними, скажу, закрыто было. До какой она едет?... С чего начать-то?... Забыл всё уже... Последний раз - когда?.. В Питере...»

...Каждый месяц в филиал мотался, только открылись тогда. Даже и не в Питере, а по дороге, ещё в «Красной стреле» всё началось.

Татьяна Сергеевна. Таня...

Врач-педиатр. В Москве - муж, двое детей. На конференцию ехала. К сорока, но эффектная - высокая, грудастая. С весёлым таким взглядом. Будто невзначай касались друг друга коленями. Выходили вместе курить в продуваемый ночным ветром тамбур...

Расстались на перроне.

Полдня носился со склада в офис, из офиса в префектуру... Чудом освободился к четырём, а через полчаса уже ждал Таню в условленном месте, у Апрашки.

Дальше несколько станций на непривычно коротком питерском метро Старая, советских времён ещё гостиница. Сдвинутые одноместные кровати... На поезд едва успел. Неслись по тёмно-серому (отголоски белых ночей) городу на частнике вдоль бесконечного Обводного. Ласкали, вдыхали, вбирали друг друга, стараясь до конца получить и запомнить всё... Таня оставалась ещё на два дня. Московский телефон свой не дала.

Из тамбура Евсеев махнул ей рукой.

Больше они не виделись...

... «Ладно. Женатый мужчина. Имею право. Раз в сто лет.Для здоровья... Для впечатлений. Встряска нужна организму... А она ничего, очень даже... Опять в поезде кадрюсь, хоть и в метрошном... Всё же клюют на меня бабы. Ещё гожусь... Так... Наташке позвоню, что задерживаюсь... А куда мы?... Денег-то сколько у меня?.. "

Поезд, завывая, начал притормаживать. Неожиданно она встала, оказалась вплотную к нему, ухватила его за плечо и вытянула шею к его уху.

– Я сейчас выхожу, - обожгла громким шёпотом и не оборачиваясь, стала пробираться к выходу.

Замелькали, приобретая всё большую чёткость, туалетные плитки «Академической».

Выйдя из оцепенения, Евсеев рванул следом.

***

В палатке взяли сигарет, «джин-тоник» и бутылку «Кинзмараули». Уложили в евсеевский портфель.

Идти и в самом деле оказалось недалеко. Лариса - так она назвалась - жила в панельной девятиэтажке на Кедрова.

– Ты кем работаешь? - спросила его Лариса.

Евсеев сделал неопределённый жест:

– Менеджером. По одежде. «Скадрия-плюс» фирма называется. Модная одежда. Знаешь такую?

Лариса помотала головой.

– Я медсестрой на «скорой». Полторы ставки. Лужники, Черкиза - вот где наши бутики с одеждой, - похлопала себя по джинсовым бёдрам, ущипнула ворот джемпера: - Всё оттуда!.. Модная одежда...

«Значит, медсестра... Опять совпадение - поезд, работник медицины...» - усмехнулся про себя Евсеев.

Прошли через запущенную детскую площадку.

В углу грязной песочницы, составив все четыре лапы в одну точку и задрав напряжённый хвост, гадила неопределённой породы шавка. Под качелями валялись пустые «чекушки».

Уже у входа в подъезд, набирая код, Лариса взглянула из-под чёлки на Евсеева:

– Жена-то не будет ругаться, что задерживаешься?

Евсеев растерялся. Кашлянул в кулак. Улыбнулся.

– А я, может, и не женат вовсе. Видишь, кольца нету, - показал он Ларисе свои руки.

– Да брось ты, сейчас никто колец не носит, - махнула она рукой. - Да ты не напрягайся! Женат, не женат, какая разница. Мужик ты хороший, я чувствую, а это главное... Проходи.