Саша Канес - Мои мужчины

В тель-авивском аэропорту меня встретил водитель Цви, и мы с ним быстро прошли в заказанную турагентством машину. Вообще-то в Москве мне настоятельно предлагали не ехать, а лететь в Эйлат, но я в первый раз приехала в Израиль и хотела, чтобы меня провезли по пустыне мимо Мертвого моря, в которое мне тоже хотелось хоть на минуту окунуться. Посещение Иерусалима я отложила на обратную дорогу, чтобы не таскать с собой на курорт ни заказанных мамой сувениров, ни высокодуховных впечатлений.

Водитель Цви был, разумеется, русский, точнее говоря, русскоязычный. Когда-то в родных Черкассах он звался Гришей. Цви был весел и говорлив. Он умудрялся одновременно рассказывать мне про историю страны, про ее современность и, разумеется, ругал правительство и своих ближайших родственников.

Не въезжая в Иерусалим, мы повернули налево, и дорога повела нас к самому низкому месту на земле. Беспрепятственно миновав чек-пост на выезде из Иерусалима, мы выехали на узкое двухполосное шоссе, петляющее между песчано-желтыми холмами Иудейской пустыни.

Совершенно неожиданно на нас свалилась проблема: из-под капота повалил пар, температура двигателя резко поднялась, и Цви остановился на совершенно безлюдном участке шоссе. Порывшись в подкапотном пространстве, он с извинениями сообщил, что по непонятным причинам лопнул патрубок, соединяющий двигатель с радиатором. Цви вызвал по мобильному телефону «техничку». На станции ему пообещали что в течение двух часов привезут и новый шланг, и тосол, чтобы заправить вышедшую из строя систему охлаждения. Все будет о’кей, обещал Цви, но стоянку и купание на Мертвом море придется отменить, так как наступит вечер, купальни закроются и мы никак не уложимся в график. Такое положение вещей меня, разумеется, не устраивало. Какого черта я буду стоять сейчас на пыльной дороге и слушать всякую чушь про Гришиного троюродного брата из Хайфы, а потом промчусь мимо того самого Мертвого моря, в котором я запланировала сфотографироваться лежа на спине и якобы читая газету!

Ругаться с Гришей-Цви мне не хотелось — в конце концов, он явно не был виноват в случившемся, — и я сообщила ему, что оставлю ему свои вещи, поймаю попутную машину и поеду на Мертвое море сама. У меня тоже есть мобильный телефон, мы не потеряемся. А когда машину починят, он подберет меня, и мы помчимся дальше. Разумеется, он был не согласен, поднял крик и стал звонить своему начальству, чтобы оно объяснило мне всю неправильность и опасность моего плана. Но меня их мнение совершенно не интересовало.

Он еще кричал и совал мне свою телефонную трубку, когда я, помахав рукой, остановила серебристую «Мазду» и на ломаном английском крикнула в приоткрывшееся окно, что мне необходимо срочно попасть на Мертвое море. Дверь приоткрылась, и я проскользнула внутрь. Мы тронулись с места. Я поблагодарила водителя — молодого мужчину в больших солнцезащитных очках. Честно говоря, я была столь возбуждена, что даже не удосужилась толком на него взглянуть. Я еще махнула в окно рукой ошалевшему Цви. Пока мы не скрылись за поворотом, я смеялась, глядя, как Гриша мечется возле своей несчастной машины, грозя мне зажатым в руке мобильником.

Насмеявшись вдоволь, я повернулась к подобравшему меня человеку и вновь обратилась к нему на своем убогом английском со словами благодарности.

- Ничего, не стоит благодарности! — ответил он по-русски.

Голос его показался мне до боли знакомым.

- Расскажи, как живешь… — спросил он и сняв темные очки, повернулся ко мне.

Это был он — мой Леня! Леня Ильин! Не осознавая, что мы мчимся по узкому шоссе, зажатому между Иудейскими горами и арабскими деревнями, я бросилась его обнимать, но он неожиданно резко оттолкнул меня. Краем глаза я увидела впереди смуглого парня, крутившего какую-то тряпку на веревке.

Вначале о лобовое стекло грохнулся камень. Стекло треснуло. Леня вдавил педаль тормоза в пол. Мы ехали не быстро, но на дороге было разлито масло, и машину развернуло. И вот раздался по-настоящему страшный удар — стекло разлетелось окончательно, а салон буквально наделся на стальные пруты, свисавшие из кузова припаркованного к обочине грузовика. Один из прутьев прошел в миллиметре от моего виска, и что-то острое, видимо обрывок проволоки, рвануло мне кожу на щеке. Еще один прут пробил насквозь Ленину ключицу, а третий по касательной ударил его в голову. Леня обливался кровью. Он был без сознания.

В надежде найти помощь я выскочила из машины и первое, что увидела, — это ликующее «V» из указательного и среднего пальца над головой арабского пацана. На другой стороне дороги радостно кричали и махали руками его друзья. Они смотрели на меня, на мое окровавленное лицо, и они торжествовали! Ничего не видя вокруг, я с голыми руками бросилась на этого ублюдка, чем, конечно, вряд ли испугала его и его товарищей, но в это время на встречной полосе внезапно появилась патрульная полицейская машина.