Кэтрин Райан Хайд: Любовь в настоящем времени

— До сегодняшнего дня я сам об этом не знал.

— А откуда у него твой личный номер?

— Я ему сказал. Когда мы разговаривали с ним через окно. Я диктовал, а он набирал. Потом я ему объяснил, как пользоваться повторным набором номера.

Кэхилл пялился на меня с минуту. Годков ему поменьше, чем мне, да и мне самому-то было тогда всего двадцать пять. Прическа у Кэхилла такая: сверху волосы длинные, а по бокам пробрито. Сегодня у него на макушке торчал уродливый вихор. Наверное, спал плохо, ворочался с боку на бок и встал не с той ноги.

— Зачем? — спрашивает.

— Блин, Кэхилл, я и сам не знаю. Что тут такого? Бедняга предоставлен самому себе. Со скуки звонит посторонним людям. Уж лучше я буду для него таким вот чужаком, с кем можно поболтать о том о сем.

У Кэхилла в башке имеется обширная картотека моих эксцентричных и безрассудных поступков. Сейчас она, несомненно, пополнилась. То-то он вдруг затих.

В десять часов вечера телефонный дребезг вырвал меня из дремоты. Обычно я не ложусь так рано, но накануне я спал не больше двух часов. Впрочем, это долгая история.

Первым делом я подумал, что звонит Барб, уж очень мне этого хотелось. Но я не исключал, что это Леонард. Это был бы уже пятый звонок за сегодняшний день.

Звонила девушка. Девчонка. Постарше Леонарда, конечно, но еще соплюха.

— Кто это? — спрашивает.

— Нет, — говорю. — Так не пойдет. Не я вам звоню, а вы мне. Скажите лучше, кто вы?

Терпеть не могу, когда люди так себя ведут. Вежливыми надо быть, когда говорите по телефону, вот что.

— Почему вам звонил мой сын? Я нажала на кнопку повторного набора посмотреть, с кем он разговаривал. Кто вы такой, черт вас побери?

— Я ваш сосед.

Тон мой слегка смягчился. Сам собой. Просто я обрадовался, что у ребенка и впрямь имеется отважная и строгая мама, готовая постоять за сына.

Я сказал:

— Если вы сейчас в задней комнате, то я могу поднять жалюзи и мы увидим друг друга. За телефонным разговором.

Спальня у меня на верхнем этаже собственного дома. Почти весь нижний этаж принесен в жертву бизнесу.

— С чего это он вам позвонил?

— Я дал ему свой номер. А то он звонил совсем чужим людям.

— Он им то и дело звонит. И вы тоже чужой. Для меня. — Тон у нее был по-прежнему суровый.

— Меня зовут Митч. Правда, люди иногда называют меня Док.

— Почему это? Вы доктор?

— Нет. Это просто шутка. Мои инициалы М. Д. [1] М. D. (англ.) сокращ. доктор медицины.

Никакой реакции.

— Такой вот юмор.

— Не дошло.

Я вытянулся на кровати, чтобы поднять жалюзи, и чуть не свалился на пол. Ну поднять-то я их поднял. Очень уж она меня заинтересовала. Голосок совсем девчоночий. Лет пятнадцать-шестнадцать. Хотя, может быть, она взрослая, просто голос детский. Неплохо бы поглядеть на собеседницу.

Только кроме света за шторами я ничего не узрел.

— Знаете что, — говорю, — эта женщина, у которой вы снимаете квартиру… Думаете, она присматривает за ним, когда вас нет дома? Ничего подобного.

Ждать пришлось долго. Телефон молчал. Наконец послышался какой-то негромкий звук. Не то вздох, не то всхлип, я не разобрал.

— Уж и не знаю, что делать, — говорит. — Мне ведь надо работать.

— Как вас зовут? Леонард мне сказал, только что-то не могу вспомнить.

Барб всегда говорила, что бродяжки ко мне так и льнут. Ее бы на мое место. Но она далеко. Если бы она появлялась почаще, мне, наверное, было бы не до бродяжек. А так… сама бы послушала. Каждому, как говорится, свое.

— Перл.

— Перл, а дальше?

— Перл-не-ваше-дело. Хватит с вас и имени.

— Почему бы вам не подкинуть ребенка сюда, когда уходите из дома?

— Ну конечно. Оставить мальчика с вами. Замечательно. И откуда мне знать, что вы не педофил?

— Просто я… не педофил.

— Хороший ответ, — говорит. — Подайтесь в политику.

— Послушайте, я ведь тут не один. Нас как минимум четверо. Весь день напролет. Мы здесь работаем. Компьютерные программы, веб-дизайн, всякое такое. Он ни с кем не останется один на один. Ему здесь будет безопаснее, уж поверьте. А то он у вас однажды из окна вывалится.

Ответа я так и не дождался. Молчание и молчание.

Трубку она положила неслышно. Только когда раздались короткие гудки, я понял, что жду напрасно.

На следующее утро в двадцать минут десятого в нашу дверь постучали. Все мы на тот момент были по уши в работе. Ну, не совсем все. Ханна, Кэхилл и я. Мистер Графф еще не почтили нас своим присутствием. Да и когда Графф появлялся на рабочем месте раньше десяти? Вот уж кого надо уволить в первую голову. Только вот с экспресс-почтой опростоволосилась Ханна, а не он. А ее выгонять нельзя, ибо для нее я — свет в окошке. Сломаешь человеку жизнь, и все.