Роберт Гринвуд - Мистер Бантинг в дни мира и в дни войны

Широкое, красное лицо Дэнби вынырнуло из-за плеча старика. — Пожалуйста, пройдите ко мне, сэр. Прошу вас.

— А вам пора итти насчет арендной платы, Бантинг, — сказал он Эрнесту, выразительно ткнув пальцем в дверь за спиной мистера Игла.

Эрнест надел пальто и шляпу, машинально повинуясь этому жесту. Он пошел было к выходу, но на полдороге остановился, помедлил и вернулся к камину. Некоторое время он стоял в раздумьи, нахмурившись, поджав губы. Видно, Дэнби только что получил новое предложение от своих спекулянтов, вот это, с рассыльным. Насчет Симкокса он и не заикнется — тот предлагает больше, — а завтра. Эрнест напишет Симкоксу письмо и выразит сожаление по поводу того, что оба дома на Милтон-стрит уже проданы, но что есть другие продажные дома, список которых прилагается. Как часто приходилось Эрнесту писать такие письма, и до самого последнего времени он не видел в этом ровно ничего подозрительного. До сих пор он был очень наивен. Зато теперь он не наивен и не боится Дэнби, а если на то пошло, то и работу не побоится потерять. Он снял шляпу и пальто и решительно уселся за стол.

Дэнби вышел вместе с Иглом из кабинета, и Эрнест слышал, как он уговаривал клиента:

— Я вам советую в ваших же интересах, дорогой мой. Больше вам никто не даст. В том районе нелегко продать дом. Подпочвенный слой — глина, вы же знаете. Многие покупатели и слышать не хотят о Милтон-стрит. Боятся, что из-за сырости дома простоят недолго.

Мистер Игл застегнул пальто доверху. — Я вам сообщу свое решение, — сказал он сухо. — До свидания.

В окно Эрнест видел, как он шел по мостовой к поджидавшему его такси, видел, с каким трудом он садился в него. От резкого ветра лицо старика побледнело, он выглядел совсем дряхлым и беспомощным.

Дэнби ушел к себе, хлопнув дверью. При этом звуке что-то словно вскипело в душе Эрнеста и перелилось через край. Он выбежал на улицу, задержал такси и, просунув голову в окошко, задыхаясь, спросил:

— Сколько, он сказал, вам предлагают, сэр?

Игл ответил сколько.

— Вранье, сэр. Дают больше, только он задержал письмо у себя. Не соглашайтесь.

Глаза Игла сверкнули. — Я так и знал, что дело нечисто.

— Я к вам зайду вечером, сэр.

— Пожалуйста! — сказал Игл, и его сухие пальцы неловко сжали руку Эрнеста.

— Вы славный малый, Бантинг. Честный. Благодарю вас.

Такси отъехало. Эрнест взбежал по ступенькам, вошел к себе в комнату за пальто и шляпой и столкнулся с Дэнби лицом к лицу.

Дэнби задыхался от ярости. — Что вы говорили этому старому идиоту?

— Я спрашивал его насчет конторских книг.

— Врете, чорт вас дери! — закричал Дэнби и сжал рукав Эрнеста в своем волосатом кулаке. С минуту они с вызовом смотрели друг другу прямо в глаза. Потом Эрнест стряхнул руку Дэнби со своего рукава и так толкнул его, что он отлетел к перегородке.

Ему пришло в голову, что дела теперь уже не поправишь — место потеряно.

— Не трудитесь увольнять меня, мистер Дэнби. Я ухожу сам.

— И слава богу! Жалованья вы не получите. Слышали? — заорал он. — Не получите!

Эрнест побледнел от гнева. Решительным движением он поставил кассу на стол между собой и Дэнби и твердо взглянул ему в глаза.

— Вот как, не получу? — сказал он со зловещей мягкостью в голосе и отпер ящик. Дэнби молча смотрел на него — его испугал этот приступ ярости у обычно тихого Эрнеста.

Эрнест хладнокровно отсчитал, сколько ему следовало, взял свою страховую карточку и вышел.

Так за полгода он прошел путь от канцелярии городского управления, через контору агента по продаже недвижимости к месту помощника заведующего прачечной, которая находилась при последнем издыхании. Игл предоставил ему это место, пока он не подыщет себе другого или пока прачечная не закроется.

Но он так вырос за последнее время, что сообщил об этом Эви скорее радостно, чем с огорчением. В его рассказе была некоторая доля грусти, но был и юмор, и частично доля этого юмора была направлена по его собственному адресу. На будущее он взирал с легким сердцем — и это было ново для него.

Быть может, Эви поняла, что видит перед собой нового человека, отчасти созданного ее руками. Она дала ему понять, что гордится им.

— Ты мне напоминаешь цыплят, которых я видела в инкубаторе, Эрнест. Они долбят и долбят скорлупу, а продолбив, силятся вылезти на волю и не могут. А потом вдруг сразу выпрыгивают из скорлупы. И тогда они становятся свободными, совсем другими существами. Вот что ты мне напомнил.