Роберт Гринвуд - Мистер Бантинг в дни мира и в дни войны

Красный, разгоряченный, он, наконец, умолк, а мистер Бантинг, чуть побледнев, спокойно слушал его выкрики, и рядом с несдержанной запальчивостью Эрнеста это спокойствие и выдержка мистера Бантинга особенно бросались в глаза, придавая ему какой-то оттенок благородства, которого до той поры никто в нем не замечал. Он молча сидел за столом, к жилету у него прилипли крошки, и когда он заговорил, в голосе его не слышно было гнева.

— Совсем не в этом дело, Эрнест. Ты вот говоришь, что у нас есть то и у нас есть это и еще мои триста двадцать в год. Ну, так у нас их больше нет. С Брокли все покончено. Сегодня меня рассчитали.

И в мгновенно воцарившейся тишине мистер Бантинг наклонился вперед, опершись руками о колени, голова его упала на грудь, и по телу его прошла дрожь. Дети услышали какой-то приглушенный звук — не то вздох, не то всхлипывание, — звук, который совершенно непереносимо было слышать. Крупная слеза упала на пол между его ног.

Потрясенные, не проронив ни слова, Эрнест, Крис и Джули торопливо вышли из комнаты.

В два часа ночи мистер Бантинг сел на постели, возникнув из своих сбившихся простынь, как Венера из пены морской. О сне нечего и думать. Он вглядывался в темные углы комнаты, как в погруженный во мрак зрительный зал. Утренняя сцена с Вентнором в который уже раз сызнова разыгрывалась в его воображении. Сцены, собственно, никакой не было — именно поэтому мистера Бантинга так и корчило при одном воспоминании. Все произошло очень быстро и как-то невзначай, а главное, без его участия: сам он играл в этом эпизоде совершенно пассивную роль.

Обычная утренняя аудиенция была окончена, и мистер Бантинг уже собирался удаляться, когда голос Вентнора остановил его у самого порога, он уже взялся было за ручку двери.

— Кстати, Бантинг, — небрежно произнес этот голос, — с послезавтрашнего дня мы больше не нуждаемся в ваших услугах.

Мистер Бантинг обернулся, близоруко вглядываясь в говорившего. Да нет, не может быть, таким небрежным тоном говорят только о каких-нибудь ничего не значащих, будничных пустяках. Конечно, он ослышался, чего-то не понял.

— Как вы сказали, сэр?

Теперь голос резал его слух, как скрип ножа по тарелке.

— С послезавтрашнего дня вы нам больше не нужны. Я предупредил кассира.

Вентнор с самым демонстративным видом обратился к своим бумагам. Он, казалось, совершенно не замечал ни растерянного взгляда мистера Бантинга, ни его назойливого торчания у дверей. Мистеру Бантингу вдруг показалось, что он неожиданно превратился в пустое место. В горле у него запершило, он откашлялся и произнес:

— Слушаю, сэр.

Сила привычки принудила его к этому. Теперь он уже был за дверью. Позвольте, что Вентнор сказал? Не нуждаются в его услугах. Не может быть! Мистер Бантинг остановился посреди коридора. Воротиться? Переспросить?

Все же ноги кое-как донесли его до двери и вниз по лестнице. Ничего не соображая, как слепой, добрел он через отдел к своему закутку и, опустившись на стул, сразу весь обмяк. Беспорядочно проносившиеся в его голове мысли постепенно начали оформляться, приобретать некоторую последовательность.

«Вы нам больше не нужны...» — Он вдруг, понял, наконец; эти слова, как волна прибоя, обрушились на его мозг.

— «Уволен»! — Это было словно весть о чей-то внезапной смерти, рассудок не принимал ее. И все же это свершилось. Вот так — мимоходом, без всяких видимых оснований, даже без всяких объяснений мистер Бантинг встал со стула и зашагал по крохотному пространству своего закутка. «Он не смеет это сделать», — возмущенно стучало в его мозгу. И все же он это сделал — не поднимая шума, легко, уверенно, спокойно. Вот, значит, как получают расчет. Точно ему показали, как ловко и искусно можно вешать людей.

— Слушай, Кордер! — крикнул он, врываясь в отдел ковров, чтобы поделиться с другом этой ужасной новостью. — Меня уволили.

Кордер, скатывавший зеленую дорожку, прервал свое занятие, медленно выпрямился и без труда прочитал на лице мистера Бантинга следы пережитого им потрясения.

— Вон что! — проговорил он, наконец, негромко.

— Да, да, вот сию минуту. Послезавтра могу убираться на все четыре стороны. — Он умоляюще посмотрел на Кордера. — Что же мне делать, Джо?

— Вентнор! — негромко произнес Кордер, обращаясь не столько к мистеру Бантингу, сколько к зеленому рулону дорожки. — О негодяй, проклятый негодяй! Что ж теперь делать? Юнцы с мужчинами стоят уж вровень. Я очень огорчен, Джордж. — Он крепко стиснул руку своего приятеля.