Роберт Гринвуд - Мистер Бантинг в дни мира и в дни войны

Мистер Бантинг рассматривал счет за электрическое освещение, и чело его все больше омрачалось. Согласно новому тарифу эта статья расхода должна была бы уменьшиться. А получилось наоборот: счет значительно возрос.

— Три фунта десять шиллингов за электричество! Каким же это образом? Да когда Эрнест готовился к экзаменам, и то было меньше!

— Право, не знаю, милый.

— Это кто-нибудь из детей. Да, и я догадываюсь кто, — конечно, Джули!

Взволнованный, он встал из-за стола, вспомнив, как однажды вечером, «когда он курил на лужайке перед домом последнюю трубку на ночь, в спальне Джули вспыхнул подозрительно яркий свет. Он хотел тут же расследовать это дело, но Джули уже раздевалась. Мистер Бантинг редко бывал у нее в спальне. К мальчикам он заходил когда угодно, предварительно постучавшись. Но Джули взрослела и становилась, что называется, девицей с претензиями. За последнее время ему не раз случалось наблюдать, что как только на лестнице раздавались чьи-нибудь шаги, дверь в комнату Джули, — даже если бывала приоткрыта всего на какой-нибудь дюйм, — захлопывалась с демонстративным стуком, властно утверждавшим святость женского уединения. Это бессмысленное хлопанье дверью возбуждало гнев в мистере Бантинге. Скромность — вещь хорошая, он сам стоит за скромность, но срываться с места и хлопать дверью только потому, что отец поднимается по лестнице, — в этом было что-то оскорбительное. Он все собирался напомнить Джули, что не так давно отец каждую пятницу собственноручно купал ее по вечерам в цинковой ванночке.

Мистер Бантинг быстро поднялся по лестнице, распахнул дверь в комнату Джули и сразу окунулся в атмосферу, насыщенную сильным запахом косметики. Он нащупал выключатель и зажег свет.

Комнату залило мягким голубоватым сиянием.

— Ах ты!.. Лампочка дневного света! Вот дрянь девчонка! Ввернула такую штуку и хоть бы слово кому сказала! — Мистер Бантинг вывинтил лампочку и обследовал ее в желтоватом свете на площадке лестницы. Восемьдесят ватт! Кровь бросилась ему в голову. Он чуть было не швырнул лампочку об пол, но во-время одумался. Такая штучка стоит по меньшей мере три шиллинга шесть пенсов.

— Вот, полюбуйся! — сказал он, входя со своей добычей к миссис Бантинг. — Восемьдесят ватт! Мы с тобой ложимся спать при сорокаваттной, почему же она этого не может?

— Ей хотелось такую лампочку, которая дает натуральный свет. Это у них теперь модно.

— Натуральный свет! — сухо сказал мистер Бантинг. — Судя по тому, как там разит пудрой и помадой, он ей меньше всего нужен. Господи боже, это еще что?

Он взял в руки следующий счет и строго воззрился на него.

— Свитер и фланелевые брюки — два фунта пять шиллингов. Тоже наша покупка?

— Это Эрнесту, — пояснила миссис Бантинг, ничуть не смущаясь недоумевающим тоном мужа. — Когда он вступил в члены клуба, ему пришлось купить себе такие же костюмы, как и у других молодых людей.

— Пришлось! — с раздражением повторил мистер Бантинг. — Пришлось! Слишком уж часто у нас в семье слышно: «Пришлось купить это, пришлось купить то». Значит, так модные брюки ему, а счет мне? Наш Эрнест, — продолжал мистер Бантинг, — живет так, будто у него сотни три в год дохода, а сам получает... сколько он получает, Мэри?

— Он дает мне двадцать пять шиллингов в неделю.

— Так ты не знаешь, сколько он получает?

Миссис Бантинг с невозмутимым видом перекусила нитку. — Точно не знаю, милый.

— Ну, тогда я сам постараюсь узнать. Я поговорю с Эрнестом, — и мистер Бантинг решительно отложил счет в сторону. — Не вижу я, чтобы мы с тобой богатели, старушка, — задумчиво проговорил он. — Да и вряд ли это когда будет. Бьемся, как рыба об лед.

— Такова жизнь, Джордж.

— Да... если обзаведешься семьей. А я, — он вздохнул, — я вот уже пятнадцатый год говорю, что тебе надо купить меховое манто.

— Мне это как-то не подходит, Джордж.

— Хорошо, что ты так думаешь.

Его взор снова упал на лампочку дневного света. После стольких трудов ему не хотелось двигаться, но нужно было принять какие-то меры; этого требовал отцовский долг. Он попробовал разжечь в себе угасшее негодование. Лампочка в восемьдесят ватт горит уже которую неделю: можно биться об заклад, что по небрежности ее оставляют невыключенной на целые часы, когда Джули уходит в кино. У них у всех такая манера — оставлять свет. Сколько раз ему приходилось отрываться от вечерней газеты, идти в холл или на лестницу, выключать ненужное освещение и спрашивать, как они, собственно, думают: это «Золотой дождь» или площадь Пикадилли?