Уилл Селф - Обезьяны

— «Хууууу» да! И что, что вместе с этим? Что??!! «Вррааааа»! — Саймон встал во весь рост перед самой мордой Буснера, он дрожал как осиновый лист, от страха, от ярости, от изнеможения. Буснер был готов сорваться — он чувствовал, как сила воли оставляет его. Лишь долгие годы опыта работы с самыми наглыми и упрямыми пациентами позволяли ему откладывать момент наказания за дерзость — еще на одну секунду, еще на одну секунду, еще на…

— Вместе с этим, Саймон, вы сможете «грррнн» распоказать мне о вашем мире — о том, как вы видите мир.

— «Врррааааа»! Мне очень нравится такая идея, в самом деле, мне хочется…

— «Хууууу» мы вполне можем рассматривать наши занятия как уроки — и одновременно лечение…

— Конечно, конечно, почему, черт побери, нет! Какая отличная идея «уч-уч», чтоб мне провалиться!

Буснер отметил, что знаки Саймона становятся все четче и четче. Последние жесты отличали косые, резкие удары лап по воздуху — как еще жестами обозначить глубокий, всепроницающий сарказм? Но этого противник традиционной психиатрии уже не мог вынести — левая лапа Буснера выстрелила, как из пращи, и впилась когтями в брюхо Саймону Дайксу, а чтобы получше объяснить экс-художнику, в чем дело, Буснер хорошенько добавил ему правым кулаком по надбровной дуге. Саймон, разумеется, отпрянул, повернулся к Буснеру задом и окатил звероподобного душеспасителя фонтаном жидкого дерьма. Затем шимпанзе устроили краткую потасовку — внешний наблюдатель увидел бы в палате шерстяной шар из восьми лап и двух челюстей, из которого раздавались душераздирающие «врррааааа!» и «ииииииииккккк!».

Все было кончено за считанные секунды — Саймон оказался на лопатках на загаженном линолеуме, к которому его прижал облитый дерьмом врачеватель. Саймон отчаянно, жалобно скулил и хныкал.

— А теперь вот что, Саймонушко, милый мой, дорогой, — пальцы Буснера играли на теле Саймона как на рояле, ласкали его, успокаивали. — Ты прямо сейчас вышвыриваешь к черту из своей головы страх, гнев и боль. И нападаешь на меня, нападаешь изо всех сил, как только можешь, ибо нет ничего более шимпанзеческого, ничего!

И бывший художник отреагировал на пальцы, которые бегали по его животу, отреагировал так, как раньше не умел. Он ощутил, что Буснер беспокоится о нем, и разрешил себе в это поверить. Через мгновение шимпанзе уже сидели по-турецки друг за другом, и Саймон извлекал из шерсти на спине Буснера быстро засыхающие катышки собственного дерьма, извлекал их из шерсти своего доктора. Это была его первая чистка с того самого судьбоносного дня.

Доктор Боуэн принялась ухать. Сперва она ухнула Джин Дайкс и Энтони Бому в Оксфордшир, потом Джорджу Левинсону на Корк-стрит, потом Тони Фиджису в редакцию. Наконец, она ухнула Саре Пизенхьюм.

— «ХууууГраааа».

— «ХууууГрааа» у вас есть для меня новости, доктор Боуэн «хуууу»? — По жестам Сары было видно, что она очень обеспокоена и возбуждена, — на ней, как заметила Джейн, был очень модный намозольник, чересчур модный для офисного работника.

— Верно, Сара, одни хорошие, другие не очень. Доктор Буснер, как и намеревался, берет дело Саймона в свои лапы…

— «Хуууу» в смысле?

— Ну, он имел дело с подобными больными и раньше — обычно у них были неврологические повреждения или психозы, так показать, продуктивного толка…

— Что вы хотите показать «хууууу»?

— «Хуууу» мы боимся, что полному излечению болезнь Саймона не поддается — в его мозгу весьма значительные органические повреждения.

— «Врррааааа» но почему «хууу»? Это от наркотиков или от этого проклятого прозака? Что это «хуууу»?

— Сара, мы не знаем, но поверьте мне, доктору Буснеру в прошлом неоднократно удавалось излечивать такого рода заболевания. Он применяет, как показывается, «психофизиологический» подход к таким психозам. Возможно, он не сумеет излечить Саймона от мании, и тот все равно будет считать себя человеком, но он вполне может научить Саймона жить с заболеванием и даже, так показать, извлекать из него пользу, в плане искусства, например. — Передавая эту последовательность знаков, Боуэн скручивала левое ухо в трубочку и раскручивала его обратно.

Сара печально покачала головой. Она не могла, не хотела во все это верить. Маленькая блондинка откинулась на спинку кресла и положила задние лапы на стол, так что Боуэн могла во всех подробностях рассмотреть ее намозольник. Передней лапой она схватила заднюю, подтянула ее к морде и показала Боуэн пальцами обеих лап одновременно: