Михаил Елизаров - Мы вышли покурить на 17 лет…

Все утро, весь день я терзался. Как Ленский, представлял себя пронзенным. Майский вечерний Харьков словно нарочно освежили какой-то кладбищенской серебрянкой…

В зале были Юр Юрич, Гена и Коля Добро. Неторопливо тренировались, будто ничего не намечалось…

Я спросил: — Ну что, едем?!

— Не, — сказал Гена. — Отбой. Без вас разобрались.

На сердце радостные забренчали гитары. Развеселые цыгане сами съехали с базара. И «чертям» вернули «рафик»… Я чуть не захлебнулся от переизбытка счастливого воздуха в легких. Обошлось!

Рядом суетился Славик, пытался попасться сразу всем на глаза: — Жаль, жаль! Я прям настроился уже!

Что-то начал про своих луганских цыган рассказывать — как они приматывают ножи скотчем к руке, чтоб не выпали в драке…

— У меня тут это, — я полез в сумку. — Раз никуда не едем…

Юр Юрич с любопытством оглядел обрез: — Сицилийская лупара ижевского производства. Достойный агрегат… Утопить надо от греха!

— Зачем? — Я опешил. — И где?

— В Темзе, конечно…

Хохотнул за спиной льстивый Славик: — Смешно! В Темзе!..

Юр Юрич журил: — Мишаня!.. Нормальный же парень, из интеллигентной семьи…

— И Лимонова читал, — подытожил Гена, повернулся к Коле. — Братуха, а тебя вообще на день оставить нельзя…

— Да все путем, пацаны сами просились, — спокойно сказал Коля. — Давайте сюда…

Он забрал обрез и унес в раздевалку. На том и кончилось.

Патроны я на радостях забыл отдать. Они потом еще долго валялись дома — патроны…

Мне грезилось, что после того ижевского обреза я сделался для «братвы» своим. Бог знает, кем себя вообразил. Великовозрастным сыном полка, бандитским Ваней Солнцевым. Обманывался…

Выпить приглашала «братва». А если за столом появлялись новые люди, всегда рассказывали случай про Аслана. Как я его сразил потолком. Я смущенно раскланивался, точно со сцены, — мол, все так и было — и потолком, и кулаком — сам в это верил…

Пострелять свозили за город. За короткую мою бытность в армии я-то оружия толком не увидел. А у Юр Юрича имелся целый арсенал. Я вдоволь пострелял из ТТ, нагана и Макарова, из карабина Симонова, и даже из ПШШ — и такой раритет имелся, с барабанным магазином…

Две последние августовские недели я провел в Судаке. Ходил желанный и манкий по побережью. В Новом Свете ко мне подкрался какой-то заботливый родитель с фотоаппаратом: — Постойте в кадре с моей дочкой, пусть дома похвастается подругам, что за ней такой Тарзан ухаживал…

Я обнимал юную дурнушку за рыжее плечо. Сидел с ней в кафе. Выносил на руках из волн.

Вовремя насторожила одна отдыхающая дама: — Напрасно вы это делали. Тот с аппаратом ей вовсе не отец. Вот найдут ее мертвую в камнях, а на пленке — вы!..

Напугала… И ведь действительно, пропала на следующий день странная семья. Я в Судаке решился и второй раз за юность остриг длинные волосы. Будто переоделся во вражеский мундир. Утешался, что длинные волосы больше не соответствуют моему мироощущению. И во-вторых, вдруг рыжая отыщется в камнях…

Вернулся в Харьков, примчался в зал. И заревновал. Пока меня не было, «братва» приблизила Славика. Мне так показалось. Уж слишком самодовольно он расписывал, как вчерашним вечером на дороге беспонтовый «Жигуль» сшиб старика: — А старый дятел уже на асфальте сориентировался и перекатился под мою «Мазду», — но не тут-то было, Славик просто перенес проныру за шкирку на газон, и был таков…

«Братва» благосклонно слушала. А мне как-то и не обрадовались, словно не узнали.

Славик отпустил шпильку в мой адрес: — Я смотрю, ты причесон наконец-то нормальный сделал. Хоть в «Беркут» записывайся. Там у них нормативы галимые: пятнадцать подтягиваний на турнике, брусья — пятьдесят…

Юр Юрич почему-то поддержал шутку: — Да, Мишаня, он такой беркут, всех заклюет…

А тут еще мимо шел, ни сном ни духом, Виталий. Не понял сути и взялся отговаривать меня от хохляцкого омона, мол, лучше сразу поезжай во французский иностранный легион. И не понимал отчего все веселятся: — Я б сам туда рванул, да возраст не тот!..

Я, конечно, взбеленился и поэтому, когда Славик подставился словом: — Зря отказываешься, верная тема! — рискованно сказал: — У тебя, Славик, по жизни одна тема: образ Татьяны из «Евгения Онегина»…

Настала очередь Славика обижаться: — А ну, повтори! Ответь за Татьяну! — Принял стойку, изобразил все боксерские ужимки: корпус туда-суда, голова вправо-влево.

— Я ведь с тобой не драться буду Славик, я тебя просто гантелей ебну!..