Мишель Турнье - Жиль и Жанна

Тем временем вид его, выдававший в нем чужестранца, и его явная растерянность привлекли к нему внимание весьма сомнительных личностей из той породы двуногих, которые только и ждут удобного случая, чтобы с наступлением темноты снять с вас платье, предварительно обшарив ваши карманы. И случай им представился: не зная города, Бланше сбился с дороги и оказался в тупике. Он повернулся и хотел идти назад. Три личности подозрительного вида преградили ему дорогу и обратились к нему на своем невразумительном наречии. Бланше показалось, что его возмущенно упрекают за то, что он ненароком забрел в эти места. На своем языке он начал извиняться, но трое проходимцев окружили его и, схватив за руки, принялись обыскивать. Бланше не знал, какому святому молиться. Если он позовет на помощь, не сочтут ли грабители за лучшее прикончить его, дабы заставить его замолчать? Так он и стоял, скованный страхом, когда раздался властный голос, и шесть грязных и цепких рук, выворачивавших его карманы, разлетелись во все стороны, словно стая спугнутых сорок. Изысканно одетый незнакомец, расставив ноги и скрестив на груди руки, стоял, загораживая выход из тупика. Позади него маячили двое вооруженных слуг. Прозвучало еще несколько фраз на нижнетосканском наречии, и мошенники, намеревавшиеся беззастенчиво обобрать Бланше, исчезли в ночи. Незнакомец подошел ближе.

— Спасибо, сеньор, — пробормотал Бланше, — вы спасли мне жизнь. Меня зовут Эсташ Бланше, я аббат.

— Стало быть, вы француз, — подытожил незнакомец.

— Меня зовут Франческо Прелати. Я к вашим услугам, можете называть меня Франсуа Прела. Шантрапа, прицепившаяся к вам, всего лишь ничтожные мошенники. Слишком ничтожные, чтобы убивать. Они покушались только на ваши деньги. Впрочем, возможно, ваш костюм пробудил в них желание похитить его в качестве реликвии. Эти канальи обожают реликвии. Вы ужинали? — без какого-либо перехода задал он вопрос. — Если нет, то я от всего сердца приглашаю вас на ужин, и вы расплатитесь за него из того кошелька, который мне посчастливилось вам сохранить.

И, не дожидаясь ответа, он повлек за собой Бланше, который никак не мог прийти в себя от случившегося. Так как новый знакомец беспрерывно говорил, аббат быстро узнал о нем довольно много. Ему было двадцать лет, и он родился в Монтекатини, в Луккской епархии. Он был клириком, в духовный сан его посвятил епископ Ареццо, а во Флоренции он изучал поэзию, геомансию и алхимию. В настоящее время он состоял в свите епископа Мондови, знал Флоренцию как свой карман, и обладал умением и способностью усмирять сомнительную породу людей, постоянно беспокоящих жителей простонародных кварталов города. В этом аббат только что убедился на собственном опыте. Спустя несколько минут они вместе вкушали в местной траттории изысканный ужин за счет скромных сбережений Бланше, спасенных бесцеремонным молодым клириком. Расплатившись, тот принялся любовно поглаживать кошелек святого отца, а затем расхохотался:

— Не забредайте больше так неосмотрительно в городские тупики! Видите, как нам пригодился ваш кошелек!

Из чего Бланше заключил, что у молодого человека не было ни лиара, и про себя подивился, что столь хорошо одетый юноша, да еще в сопровождении двух слуг, оказывается, не имеет средств к существованию.

Они расстались, договорившись встретиться завтра. Последующие дни они провели вместе. Прела стал наставником и покровителем простодушного француза, который постепенно оказался полностью под его влиянием. Прела раскрывал перед ним красоты и тайны Флоренции, бывшей в то время одной огромной строительной площадкой, где над сооружением дворцов и церквей трудились архитекторы, художники и скульпторы.

Триумфальным возвращением из Венеции Козимо началась эра Медичи. Но кто же были эти Медичи? Прежде всего денежные люди, банкиры, поднаторевшие в различных незаконных операциях, ростовщики, ссужавшие деньги под проценты и векселя. Их энергия должна была принести Тоскане невиданное доселе процветание. Бланше даже посчастливилось принять участие в церемониях, роскошь которых ослепляла всю Европу. 6 июля под председательством Козимо собрался экуменический собор, где присутствовали папа Евгений IV, император Восточной Римской империи Иоанн VIII Палеолог и Иосиф, патриарх Константинопольский.

Эти трое духовных и светских князей, отягощенные золотом, обоняющие фимиам и мирро, прошествовали по улицам города до самого Собора. Сей необычайной пышности кортеж напомнил народу о шествии волхвов в Вифлеем. Именно с этого времени во Флоренции началось особое поклонение волхвам, запечатленное на полотнах Беноццо Гоццоли и Фра Анджелико.