Семен Малков - Голубая кровь

По мере того как он говорил, лицо у Анны Федоровны вытягивалось и бледнело, а когда закончил – стало пунцовым от гнева.

– Какой мерзкий, какой подонок! – вне себя бормотала она. – Недаром я его не выносила с первого взгляда и все делала, чтобы Даша с ним порвала!

– Но она все же с ним встречалась, – мрачно заметил Петр. – И довольно долгое время.

– Это ничего еще не значит! Даша не раз мне говорила, что встречается с ним от скуки, – горячо защищала дочь Анна Федоровна. – А что она стала наркоманкой – вопиющая ложь! Неужели, по-твоему, я не заметила бы следы уколов? И вообще… Какая злостная чепуха!

– Нет, это не чепуха! – посмотрев ей в глаза, не согласился Петр. – Если об этом уже узнал мой отец, а я думаю, что клевета главным образом предназначена для него, то дела мои и Даши плохи.

– Я понимаю… – пригорюнилась Анна Федоровна. – Он ведь, я знаю, и так не слишком жаждет с нами породниться… – Смущенно взглянула на него. – Что же теперь делать? Как бороться с этой подлостью?

У нее был такой удрученный, беспомощный вид, что Петр почувствовал к ней жалость, сердечное участие – ему близки и понятны ее переживания.

– Не расстраивайтесь так, дорогая Анна Федоровна. Положение неприятное, но мы его исправим. Я сам нисколько не верю клевете и уверен, что смогу убедить своих. – Поднялся, расправил плечи и высказал то, ради чего приехал: – Главное, о чем я вас попрошу, – это подбодрите Дашу, если до нее дойдет клевета, и заверьте от моего имени, что никогда ничего плохого о ней не подумаю. Верю в нее, как в самого себя!

Михаил Юрьевич Юсупов приехал с работы поздно, но дома никого не застал. У Светланы Ивановны вечерний спектакль, а Петр еще не вернулся от Волошиных. В ожидании домочадцев принял душ, побрился, поставил чайник. Первой, с охапкой цветов, пришла жена.

– Мишенька! Как я рада! – Бросила цветы на кушетку и обняла его за шею. – Когда вернулся? Отлично выглядишь!

– А у тебя, как всегда, успех, примадонна? – кивнул он на цветы, нежно ее обняв и целуя. – Дома все в порядке? Как наши близняшки?

– У нас, слава богу, все благополучно. Петя сдает зачеты, и Оленька с Надей хорошо себя чувствуют. Я вчера навещала. Пусти, Топтыгин! – радостно улыбаясь, попыталась она освободиться из его могучих объятий. – Я тебя ужином покормлю. Небось проголодался?

Но Михаил Юрьевич только еще крепче ее обнял, хмелея от близости любимой, – страсть и влечение к ней с годами не ослабевали.

– Я на всякий случай вскипятил чайник, – сообщил он, тоже счастливо улыбаясь. – Подожду сына – поужинаем все вместе!

– Хорошо, Мишенька, тогда отдохни пока, посиди в гостиной. Мне и самой этого хочется.

Михаил Юрьевич включил телевизор, уселся в кресло и блаженно вытянул длинные ноги. До чего хорошо и уютно дома! Он ненавидел гостиницы, – и вспоминать тошно холодный, грязноватый номер, который покинул всего несколько часов назад.

– Знаешь, Светочка, – признался он, когда она уселась против него на диване, – нигде так хорошо себя не чувствую, как дома. Нет для меня уютнее места на земле… А главное – ты рядом!

Обычно он-не склонен был к подобным излияниям, – видно, сегодня какое-то особое состояние. Приподнялся, намереваясь пересесть к жене на диван, но Светлана Ивановна остановила его жестом руки:

– Погоди, Мишенька, у нас еще будет время… Поговорить я с тобой хочу – о сыне.

– Он все еще настаивает на своей женитьбе? – сразу как-то угаснув, спросил он. – Невзирая на мое предупреждение?

– Вот об этом я и хочу поговорить с тобой, пока Петя не пришел. – Она испытующе посмотрела на него. – Почему ты так категорически против? Ведь Даша не виновата, что ее родители… поступали не всегда правильно. Да и Петя их оправдывает.

– А ты считаешь, я против их брака только из-за этого? – Он помолчал. – Частично это так – я придаю большое значение наследственности. Но не это главное.

– Тогда что же? Не понимаю! Что препятствует?

– Сама Даша. – Он не смотрел на жену, так неприятно ему было об этом говорить. – О ней у меня, к сожалению… тоже скверная информация.

– Вот даже как? – От огорчения у Светланы Ивановны вытянулось лицо. – В чем же ее обвиняют? Наверно, в какой-нибудь гадости?

– Еще в какой! Оказывается, она употребляет наркотики. Это подтверждают свидетели, с которыми я сегодня лично беседовал.

Воцарилось тягостное молчание; нарушила его Светлана Ивановна – буквально взорвалась:

– Целые ушаты грязи! Откуда у тебя вся эта информация? Кто тебе ее поставляет? Все это очень странно!