Иэн Макьюэн - Дитя во времени

Помощник открыл небольшую кожаную папку для документов и протянул Стивену визитную карточку.

Стивен собрался сказать, что вряд ли сможет сообщить что-либо интересное, но новый жест премьер-министра дал ему понять, что разговор окончен. Тут же рядом с ними оказался другой помощник со списком дальнейших встреч, и вся свита во главе с премьер-министром быстрым шагом направилась к лестнице.

Стивен занял свое место в комнате для заседаний в полном молчании. Только лорд Парментер, казалось, искренне не проявил ни малейшего интереса, даже выразил легкую досаду на то, что их прервали. Он дождался, пока Стивен сядет, и предложил профессору Броули продолжать.

Костлявый молодой человек кивнул и привычным, почти неосознанным движением пальцев заправил несколько черных волосков, выбившихся между пуговицами его рубашки, прежде чем снова сцепить ладони перед собой и заявить, что, если подкомитет не против, он ответит на возражения в том порядке, в каком они были изложены.

Из-за ограничений в подаче воды садики перед домами в пригороде Западного Лондона превратились в кучки золы. Вездесущие бирючины запеклись на солнце. Кустики герани, робко притаившиеся на оконных карнизах, были единственными цветами, которые Стивен заметил на всем протяжении своего долгого пути от станции метро – последней на этой линии. Маленькие прямоугольники лужаек были выжжены до самой земли, на которой не осталось даже клочка пожухлой травы. Какой-то шутник высадил перед своим домом ряд кактусов. Лишь сады, нарисованные на цементе зеленой краской, носили более или менее пасторальный вид. Маленькие человечки в красных куртках с закатанными рукавами, вращавшие крылья ветряных мельниц, казались безжизненными, раздавленными солнечным ударом.

Родители Стивена жили на улице без магазинов, которая тянулась на протяжении полутора миль без единого поворота. Когда-то на эти дома, сооруженные в тридцатые годы по единому плану застройки, с презрением взирали люди, предпочитавшие традиционное жилье в викторианском стиле, но теперь они привлекали к себе тех, кто переселялся из центра столицы. Это были приземистые, неряшливо оштукатуренные постройки, грезившие под своими горячими крышами о морских просторах; в каждую входную дверь был врезан иллюминатор, верхние окна в металлической оправе выглядели словно капитанский мостик на океанском судне. Стивен медленно шел сквозь подернутую маревом тишину к дому номер семьсот шестьдесят три. Под ногами крошились катышки собачьих экскрементов. Стивен в очередной раз, как всегда, когда он бывал здесь, удивился тишине, царившей на улице, сплошь уставленной домами, – дети не гоняли мяч и не играли в салочки на тротуаре, никто не возился во дворе, снимая коробку передач, никто даже не входил и не выходил из дома.

Через двадцать минут он сидел в затененном внутреннем дворике со своим отцом, потягивая пиво из холодильника и чувствуя себя как дома. Аккуратный ряд чистых, наточенных садовых инструментов, составленных в надлежащем месте, недавно выметенная дорожка из розового плитняка и жесткая метла, висевшая на стене на специальном колышке, садовый шланг, ровно и туго намотанный на барабан, и опальный садовый кран, когда-то сиявший начищенной медью, – все эти мелочи, угнетавшие Стивена, когда он был подростком, теперь освежали память и готовили ее к более существенным воспоминаниям. Как снаружи, так и в доме – везде царили заботливое внимание к вещам, опрятность и чистота, которые больше не казались Стивену прямой противоположностью всему живому, созидательному, плодородному – всему тому, что занимало столь важное место в его неистовых отроческих записях. С того места, где они сидели, потягивая пиво, открывался вид на такие же аккуратно ухоженные садики, побуревшие лужайки, покрытые креозотом ограды, оранжевые крыши, а прямо над ними на фоне темно-синего неба торчали опоры скрытой от глаз ориентирной вышки для самолетов, расставленные над невезучим домом по соседству.

Наступило умиротворение, необходимое для беседы о погоде.

– Сынок, – сказал отец, с трудом наклоняясь в своем складном стуле, чтобы подлить Стивену пива, – такого горячего лета не было за все мои семьдесят четыре года. Жарко. Скажу даже, слишком жарко.

Стивен заметил, что это все же лучше, чем слишком сыро, и отец согласился.

– Я бы предпочел жару, что бы там ни говорили о запасах воды и несмотря на то, что случилось с нашей лужайкой. Зато можно сидеть на улице. Конечно, в тени, если это необходимо, но на улице, а не в доме. А то эти вечные дожди – в таком возрасте, как у нас с твоей мамой, от них одна ломота в костях. Нет уж, по мне, лучше жара.