Юсеф эс-Сибаи - Мы не сеем колючек

— Но ты действительно можешь меня бросить.

— Пока жив, этого не произойдет.

— Вот именно — пока жив…

— Ну, знаешь ли, что еще в состоянии обещать человек?!

— Мне не надо ничего особенного. Но не могу же я выбросить на ветер лучшие годы жизни!

— Ты говоришь так, словно я уже при смерти.

— Сохрани тебя господь! Но посуди сам, мало ли что может случиться… И тогда я окажусь совершенно беспомощной.

— Что же ты, в конце концов, предлагаешь?

— Или женись…

— Или?..

— Составь какой-нибудь документ, чтобы я была обеспечена, если останусь одна!

— И ничего третьего нет?

— Я так и знала, что ты станешь выкручиваться! Все вы хороши!

— Почему же тебе в таком случае не выйти замуж за твоего ухажера?

— За него или за другого любого мерзавца — все лучше, чем жить, как сейчас, в полной неопределенности…

— И тогда наше знакомство прекратится?

— А ты как думал?!

— Я смотрю, ты уже все решила, Наргис…

— После этого разговора — да!

— Поступай как хочешь, только помни: я тебя не гоню.

С этими словами он встал, вытащил из кармана чековую книжку и, как всегда, выписал пятьсот фунтов.

— Возьми на хозяйство. Может, передумаешь…

— Я уже тысячу раз передумывала!

— Ну, все равно — пригодятся.

— Мне ничего от тебя не надо!

— Бери, бери, не ломайся.

Анвар тяжело вздохнул и направился к двери… Внезапно остановился и вновь повернул к ней усталое, огорченное лицо.

— Послушай, Наргис! Я вижу, в этом проклятом мире мне не дадут возможности спокойно пожить хотя бы месяц-другой. Я, грешным делом, думал, что вся загвоздка в жене. Но вот она умерла, и ничего не изменилось. Более того, я еще чувствую себя виноватым в ее смерти. Конечно, на все воля Аллаха и наша судьба в его руках, но та боль, которую я ей причинил, наверняка свела ее в могилу раньше времени. От одной мысли, что я могу на тебе жениться, она доходила до умопомрачения. В такие минуты с ней мог случиться удар, и мне пришлось поклясться, что я никогда не возьму тебя в жены. Не знаю, кто подогревал ее, но она все время была на точке кипения. Последнее время дом превратился для меня в настоящий ад. Она взвинтила и детей — я выглядел в их глазах каким-то преступником. Но клянусь, мне ни разу не приходила мысль тебя бросить. Поверь, часы, которые я проводил с тобой в этом доме, были для меня единственно счастливыми в жизни… Как лучи теплого солнца зимой, как прохлада в жаркое лето… А теперь я теряю и эту последнюю радость — отдохнуть в тишине, вдали от людей. Ничего другого у меня уже не осталось, даже работа не занимает. А с твоим уходом, Наргис, жизнь окончательно потеряет для меня всякую прелесть…

Сейида чуть не расплакалась, так искренне и правдиво звучали его слова. Вот перед ней мужчина, которого многие боятся, считают могущественным и влиятельным, а он просто слабый человек, со страхом ожидающий рокового часа… Но несмотря на острое чувство жалости, Сейида понимала, что она не должна оставаться с Анваром — он действительно слабый человек, и семья сумеет настоять, чтобы старик отец бросил свою любовницу.

Анвар протянул руку и тихо проговорил:

— Мы жили друзьями, надеюсь, друзьями и расстанемся. Я никогда не забуду тех счастливых часов, которыми тебе обязан.

Сейида поцеловала его. Что бы она тут ни кричала, как бы ни сетовала, будто ее выбрасывают на улицу, Анвар обошелся с ней в высшей степени порядочно. Забыв все свои недавние упреки, которые были нужны ей лишь для того, чтобы вынудить Анвара на решительный шаг, Сейида растроганно произнесла:

— Да будет с тобой милость Аллаха. Ты хороший человек, Анвар. Спасибо тебе за все доброе, что ты для меня сделал…

— Помни, Наргис, я всегда готов прийти тебе на помощь!

Анвар-бей ушел. Сейида опустилась в кресло и горько задумалась: что делать, куда идти? Неужели возвращаться к Даляль?! Каким бы непрочным ни было ее положение содержанки, все-таки его не сравнить с той жизнью, которую Сейида вела до этого. Анвар дал ей почувствовать вкус независимости, самостоятельности, приучил сознавать свое человеческое достоинство. Соседские детишки называли ее тетушкой Наргис, торговцы и привратники величали госпожой — словом, она была довольно уважаемой особой в своем квартале.

Увы, сам Анвар и его дети не разделяли этого отношения — для них Сейида была и осталась существом низшего порядка, с которым можно повеселиться, развлечься, однако связь с ним должна была поддерживаться в тех пределах, которые не могли бы дурно повлиять на их репутацию.