Светлана Талан: Когда ты рядом

«Начало неплохое, — подумал он. — Если так пойдет и дальше и не будет внеплановых больных, две смены пролетят незаметно».

В полночь он погасил в кабинете свет, улегся на скрипучий, заново обитый дерматином диванчик и с удовольствием вытянул ноги. Нужно было вздремнуть хоть пару часиков, ведь впереди еще дневная смена. Он и не заметил, как провалился в сон. До утра его никто не потревожил. Первые робкие лучики солнца, ворвавшись сквозь приоткрытые жалюзи, затанцевали по стенам, переместились на диван, попали на лицо мирно спящего молодого врача и разбудили его. Он зажмурился, протянул руку и нащупал на тумбочке свои очки. Потом протер глаза, надел очки и взглянул на часы. Было пять ноль-ноль.

«Вот это я задрых!» — подумал Виталий и вскочил с дивана. Плеснув в лицо холодной водой из-под крана прямо здесь, в кабинете, он почувствовал прилив сил и включил электрочайник. Ночь прошла спокойно, и наступавший ясный майский день не предвещал ничего плохого.

В отделении уже началось обычное утреннее движение. Виталий Степанович шел по длинному коридору и гасил свет, который забыла выключить дежурная медсестра. По привычке он взглянул на часы. Было только пять двадцать. «Почему-то ночью и ранним утром время имеет свойство замедляться», — мелькнула мысль. Он увидел бежавшую навстречу медсестру Асю и уже собрался сделать ей замечание по поводу оставленного света, как разглядел ее раскрасневшееся лицо и перепуганные глаза.

— Виталий Степанович! Виталий Степанович! — запыхавшись, выпалила Ася. — Там… Там такое!

— Что случилось?

— Там… Там… — тяжело дыша, повторила она, тыча пальцем куда-то в сторону. — Там людей привезли.

— Успокойтесь! — одернул ее доктор. — Больные поступают?

— Там много больных. Авария… Крупная авария. Срочно надо идти вниз!

Виталий Степанович быстро направился в сторону лифта.

— Больные тяжелые? — спросил он на ходу.

— Очень! Кажется, есть жертвы.

— В медицине, Ася, нет слова «кажется», — нервно сказал он, повторив слова своего наставника. — Черт! Опять лифт занят! Сколько раз я просил, чтобы не разрешали больным пользоваться служебным лифтом!

— Так… табличку же повесили, — оправдывалась Ася, поспешно бросаясь за доктором вниз по ступенькам.

На первом этаже располагался санпропускник. Виталий Степанович пробежал мимо него и выскочил на крыльцо. Здесь он увидел три «скорые» и людей в белых халатах рядом с ними.

— Да где же санитарка? — закричал он и осекся, рассмотрев море крови и кости, торчащие из рваных ран.

Он проверил пульс у одного поступившего, у второго его уже не было. Потом побежал к другой машине, к третьей… Везде была кровь. Раненые стонали и дико кричали. Одни бились в конвульсиях, другие же лежали тихо, замерев в одной позе. И тут Виталий впервые растерялся. Это были какие-то доли секунды, но они показались ему вечностью.

«Всегда сохраняй спокойствие», — всплыли в голове слова наставника. Уже через мгновение он взял себя в руки и приступил к работе, как и учил Иван Иванович.

Он четко отдавал указания: «Этого — срочно в операционную, этого — на рентген, этого — в предоперационную, этого — в реанимацию, а этого — в морг…»

Даша проснулась рано. Ее разбудил кричавший свое радостное «Ку-ка-ре-ку!» петух во дворе. Поняв, что еще очень рано, она бросила взгляд на Лешу, мирно посапывавшего на кровати напротив, и снова закрыла глаза. Кровать, на которой она спала, была точно такая же, как у нее в детстве: высокие металлические спинки, затянутые шторочкой, и пружинный матрац. А еще перина — большая, мягкая, в которой можно было утонуть. Даша училась в пятом классе, когда родители купили мягкий диван и новые деревянные кровати, выбросив старые. Только бабушка не пожелала расстаться с периной и большими, на полкровати, подушками.

Даша думала о вчерашнем дне, когда она с женихом, будущим мужем, приехала сюда, в дом родителей Лешки, чтобы познакомиться. Его отец и мать оказались хорошими, добрыми и простыми деревенскими людьми, очень любящими своего единственного сына. Они радушно встретили будущую невестку, у которой от волнения ярко пылали щеки. Даше постоянно казалось, что будущая свекровь очень придирчиво и оценивающе ее рассматривает. От этого она стыдливо опускала глаза и чувствовала, как ее обдает жаром. Впрочем, так было всегда. Еще в школе, когда учительница только называла ее фамилию, Даша сразу же краснела и терялась. Все поворачивали головы и тыкали в нее пальцами, перешептываясь: «Смотри, смотри, какая Дашка красная». От этого она еще больше смущалась, и требовалось какое-то время, чтобы справиться с волнением и вспомнить то, что вчера выучила назубок.