Марк Леви - Уйти, чтобы вернуться

— Чего ты боишься?

— Опасность грозит нам с тобой, Альберто все это время просидел у себя в баре. Доверься мне — хотя бы в порядке исключения.

— Можно подумать, я тебе не доверяла тогда, на заднем сиденье, дурень!

Мариса резко рванула с места. Эндрю проводил «пежо» задумчивым взглядом.

В ответ на просьбу Эндрю дать ему ключи от номера портье позвал директора, и тот принес постояльцу извинения за то ужасное происшествие, заверив, что такого в его заведении еще не случалось и что новые меры безопасности исключат подобное в будущем. Отель приготовил в порядке компенсации бонус: вещи Эндрю перенесли в номер люкс на последнем этаже.

Назвать эти покои королевскими не поворачивался язык, но все-таки здесь имелась небольшая гостиная, и вид из окна был более приятный. В ванной ничего не текло, кровать оказалась удобнее прежней.

Эндрю решил проверить, не пропало ли что-нибудь из чемодана. Боковой карман чемодана был как-то странно оттопырен, но Эндрю точно помнил, что сам он ничего туда не клал.

Расстегнув молнию, он обнаружил игрушечный металлический локомотив, миниатюрную модель, которую он однажды чуть не купил у бруклинского антиквара. Из трубы торчал крохотный листок бумаги.

«Скучаю по тебе, люблю тебя. Вэлери».

Эндрю растянулся на кровати, поставил локомотивчик на подушку рядом со своей и так, глядя на него, уснул.

Он проснулся уже днем от стука в дверь. К нему пришел Альберто.

— Я думал, вы из своего бара ни ногой.

— По особым случаям я нарушаю это правило, — ответил Альберто. — Надевай пиджак, я угощу тебя обедом.

Машина Альберто вызвала у Эндрю улыбку: это был автомобиль японской модели, а не давешний «пежо»-универсал.

— Я последовал твоему совету, — объяснил Альберто. — Та машина и так уже намотала более двухсот тысяч километров, пора было ее заменить.

— Полагаю, цель вашего визита — не похвастаться новой машиной?

— Я ее просто одолжил, чтобы приехать к тебе с извинениями.

— Я вас слушаю.

— Мне искренне жаль, что все так случилось, я совершенно этого не хотел и тем более никому не желал смерти.

— А ведь я вас предупреждал…

— Это внушает мне еще более горькое чувство вины. Тебе надо покинуть Аргентину, прежде чем до тебя доберется полиция. Марисе я велел отсидеться в укромном месте, пока все не утихнет.

— Она согласилась?

— Нет, потому что не хочет потерять работу. Когда понадобится ее спрятать, я напишу ее тетке, пусть вмешается. Ее она послушается. Ты — другое дело, ты иностранец, устроить вам побег из страны будет труднее. Хватит рисковать, я и так уже причинил всем немало неудобств.

Альберто притормозил перед книжным магазином.

— Я думал, нас ждет обед.

— Ждет-ждет, внутри есть ресторанчик, принадлежащий моему приятелю, там мы сможем спокойно потолковать.

Книжный магазин Эндрю понравился: длинный коридор со шкафами, забитыми книгами. Коридор выходил во внутренний дворик с несколькими столиками. Хозяин кормил только завсегдатаев. Альберто поприветствовал друга и усадил Эндрю напротив себя.

— Знаешь, почему мы с Луизой расстались? Потому что я трус, сеньор Стилмен. Это я виноват, что наш сын… пропал. При диктатуре я был активистом сопротивления. Никакого геройства, просто участвовал в подпольном издании оппозиционной газеты. Средств у нас было всего ничего — только наше рвение да старенький ротапринт. Не бог весть что, но у нас было ощущение, что мы сопротивляемся в меру сил. В конце концов военные некоторых из нас выследили, схватили, подвергли пыткам. Потом арестованные исчезли. Но так и не заговорили.

— Вы помните беднягу по имени Рафаэль? — спросил Эндрю.

Прежде чем ответить, Альберто долго сверлил его взглядом.

— Возможно. Всех не упомнить, все-таки сорок лет прошло, да и не все мы были друг с другом знакомы.

— Его жену звали Исабель.

— Говорю же, не помню! — сердито воскликнул Альберто. — Я сделал все, чтобы забыть, — продолжал он, успокоившись. — Моего сына Мануэля похитили вскоре после облав, в которые угодили многие из наших. Он не имел ко всему этому никакого отношения, учился на факультете механики, только и всего. Через него Фебрес думал добраться до меня. Так, во всяком случае, считает Луиза. Фебрес ждал, наверное, что я приползу к нему просить за Мануэля. Но он просчитался.

— Вы не стали спасать сына?

— Я хотел спасти других товарищей. Я знал, что на второй же пытке сломаюсь. И потом, он бы все равно не выпустил Мануэля. Они никого не выпускали. Но Луиза так мне этого и не простила.