Джастин Халперн - Пи*ец, сказал отец

— И вы выиграли всухую? Ой, бля. И я, козел старый, это профукал. Что ж, в этом году дерби было высший класс, если это тебя хоть немного утешит.

— Издеваешься? Кой черт они назначают эти матчи на день дерби? Идиотизм!

— Друзья у тебя хорошие. Мне нравятся. Я уверен: никто из них не трахнет твою девушку у тебя за спиной. Точнее, не трахнул бы, будь у тебя девушка.

— Зачем мне больше друзей, чем у меня есть? Заводишь друзей, а они только и делают, что просят помочь им с переездом. Ну их в жопу. Я уже старый. Хватит, я на своем веку немало мебели перетаскал.

— Надо заниматься делом, которое тебе по душе… Да? Говоришь, эту лекцию ты уже слышал? Кой черт тогда ты работаешь в «Мервине»?

— Тьфу! Ты что, на греческой свадьбе, бля? Потренируйся, поработай над моторикой. А то кажется, что у тебя руки из жопы растут!

— Ни за что!.. Не спорю, ты-то глупостей не наделаешь, но твоих одноклассников я видел. Они не стали уголовниками только потому, что у них даже на это не хватает соображения.

— Я тебе там в бардачок презервативы положил… Да мне пофиг, что ты предпочел бы не обсуждать со мной эту тему. Думаешь, я ее хочу с тобой обсуждать? Думаешь, мне хочется, чтобы ты кого-то драл в моей машине? Не-ет. Но еще меньше мне хочется давать деньги на ребенка, которого ты сделал, потому что гондонов под рукой не нашлось.

— Я так считаю: ни один фильм не заслуживает того, чтобы стоять в очереди дольше, чем он длится. Либо пошли на другой фильм, либо я еду домой, а ты вернешься на такси.

Это случилось, когда мне было четырнадцать. В один прекрасный день после уроков ко мне домой заявился мой друг Аарон. Вбежал, запыхавшись, весь потный. По его лицу я понял: у него какая-то важная новость, важнее не бывает, что-то совершенно неслыханное. Интуиция меня не подвела.

— Слушай, я тут… у мусорки… позади «Севен-Элевен»… нашел… порнофильм.

И Аарон достал из рюкзака видеокассету VHS в картонном футляре с надписью «Шлюхи новой волны». Футляр был грязный, потертый: этой прелестью до нас уже наверняка кто-то наслаждался, пока не изнемог. В тот момент мы повели себя как два фермера, которые нашли на кукурузном поле полный мешок денег. Сначала прыгали от радости, но вскоре прониклись взаимным недоверием на грани паранойи. Впрочем, мы оба сознавали: действовать надо заодно, иначе упустим свое счастье. И рассудили, что будем пользоваться кассетой попеременно: в первую и третью недели месяца она будет у меня, во вторую и четвертую — у Аарона.

Пятьдесят раз или больше я садился смотреть этот фильм, но сюжета не знаю до сих пор — дальше двадцатой минуты я не выдерживал. Видеомагнитофон у нас дома был один, и стоял он в родительской спальне. Туда я и шел со своей кассетой, чувствуя себя газелью, которая обнаружила, что единственный водопой на тысячу миль — в логове льва. Но мысль, что рисковать не стоит, даже не приходила мне в голову. Я выжидал, пока родители куда-нибудь отлучатся надолго, шел в их спальню и делал свое дело. Даже разработал план на случай, если вдруг услышу скрип входной двери: левой рукой натягиваем трусы (спущенные до самых щиколоток), правой нажимаем на кнопку, одним плавным движением выдергиваем кассету из видака и переключаем его в режим «телевизор». И все: никто не заметит, что видак вообще включали. План был продуман блестяще.

Увы, я все-таки засыпался.

А узнал я об этом, когда однажды утром проснулся от того, что папа стоял надо мной и размахивал «Шлюхами», словно выигрышным лотерейным билетом. Оказалось, я нарушил главный закон порномана: «Посмотрел кино — вынь кассету».

— Послушай, мне насрать, что ты там смотришь. Смотришь порнуху — да хоть обсмотрись, — заявил папа. — Но первое — не занимайся этим в моей спальне. Еще мне не хватало прийти домой с работы и сесть на грязь, которую ты развел. И второе: я не допущу, чтобы мама нашла у нас в спальне кассету с порнухой и подумала, что это моя. Я за чужую порнуху отдуваться не собираюсь.