Жорж Сименон - Поезд из Венеции

Необходимо сейчас же внести во все ясность. Сначала — ключ. Это главное звено, поскольку тот, в чьи руки он попадал, мог стать обладателем полутора миллионов.

Итак, в воскресенье 19 августа на пути между Венецией и Миланом этот ключ находился в кармане неизвестного, который под предлогом, что его ждет самолет в Женеве и у него нет времени на остановку в Лозанне, передал ключ Кальмару.

Так на перегоне Милан — Лозанна временным обладателем ключа стал он, Жюстен Кальмар.

Кто знал об этом? Разумеется, человек, который отдал ему ключ. Но можно ли быть уверенным, что кто-то посторонний случайно не заметил этого? В течение многих часов большинство пассажиров не выходило из вагона, и любой из тех, кто толпился в проходе, мог увидеть то, что происходило в купе.

Исчез ли незнакомец добровольно? Но зачем ему было кончать жизнь самоубийством в Симплонском туннеле? И почему, если это произошло, в утреннем выпуске «Трибюн» не упоминалось о несчастном случае? Ну что же, подождем до завтра.

Допустим, он пропал без вести. Но ведь кто-то в поезде, в Лозанне или где-нибудь в другом месте знал о существовании чемоданчика, раз Арлетту Штауб убили до прихода Кальмара. Знал ли тот, кто ее убил, что она должна была получить деньги — по всей вероятности, на хранение, а может быть, и для передачи третьему лицу?

Но если так, тогда почему убийство произошло до того, как она получила эти деньги? Ведь через полчаса, через час, самое большее — через два они уже были бы на улице Бюньон.

Ох, хватит… Он устал так, словно двадцать раз обежал по жаре Булонский лес.

— Ты совсем позеленел, старина. Если у тебя что-то с желудком, прими соды.

Боб очень проницателен, хотя и кажется ветрогоном. Он не верит в несварение желудка. И, должно быть, уже догадался, что его друга что-то мучает, и притом что-то очень серьезное.

А почему бы тому, кто прикончил Арлетту Штауб, не прикончить теперь и его, Жюстена Кальмара? Даже если у него уже не будет этих денег?

В результате бесконечных раздумий Кальмар уже готов был прийти к мысли, что необходимо сегодня же вечером вложить деньги в чемоданчик со вскрытыми замками и выбросить его в Сену в каком-нибудь пустынном месте, подальше от Парижа. Но что бы это дало? Если кто-то — а это вполне вероятно — знает, что деньги у него, он никогда не поверит, что Кальмар решил вдруг швырнуть их в воду.

И что тогда? Когда и где ему может грозить опасность? Когда он вернется домой? Возможно, там уже кто-нибудь спрятался. Нет, этого не может быть — ведь там еще мадам Леонар. Но после пяти часов в квартире никого не будет, и любой человек при небольшой сноровке без труда откроет замок входной двери.

Возможно и другое. Он пообедает у Этьена на бульваре Батиньоль, чтоб сделать приятное Доминике, затем вернется к себе, зажжет свет. Тем временем по лестнице поднимется какой-то человек и позвонит в квартиру. Может ли Кальмар не открывать двери, чтобы тот решил, что его нет дома? Ничего не получится: с улицы виден свет в окнах.

И даже здесь он не в безопасности. Вот сейчас он спустится в лабораторию и убедится, что и там нет надежного тайника для денег. Но пойдет он туда не только для этого: вернувшись из отпуска, надо все-таки поздороваться с Расине и Каду, которых он не видел две недели.

И вот пока он будет переходить двор, кто-то может наброситься на него или выстрелить из револьвера, а он и защититься-то не успеет.

Сегодня утром Кальмар впервые сделал открытие, которое поразило его особенно потом, когда он поразмыслил об этом: у себя дома, в своей собственной квартире он, тридцатипятилетний мужчина, психически нормальный, женатый, отец семейства, не имел даже уголка, куда мог бы положить что-либо втайне от остальных членов семьи. Не доказывает ли это, что у него нет личной жизни?

В самом деле, разве этот факт не означает, что он — пленник своего семейного очага? Если он возвращался поздно, от него требовали объяснений. Если тратил деньги, обязан был отчитаться. Не удавалось даже скрыть, когда у него болел живот. Более того, самый ничтожный клочок бумаги он не мог хранить так, чтобы никто об этом не знал.

— Папа, что в этой коробке?

Или же:

— Что у тебя в пакете?

То же самое продолжалось и на работе. Прежде он считал, что здесь он предоставлен сам себе. Ну, хотя бы в уборной он может запереться и остаться наедине с собой. Кальмар так и сделал. При виде унитаза он почувствовал приступ рвоты и не стал сдерживаться.

— Ну вот, ты уже лучше выглядишь, дружище! Пообедаем сегодня вместе в «Колокольчике». Я познакомлю тебя с Франсуазой, она веселая, сам увидишь. Никогда не встречал девушки с таким острым язычком!