Артур Хейли - На высотах твоих

— Земли Канады при этом во внимание не принимаются, — негромко произнес Люсьен Перро.

— Здесь вы не правы, — возразил Джеймс Хауден. — Канадские земли принимаются-таки во внимание. Им отведена роль полей сражений.

Он вновь обернулся к карте. Указательным пальцем правой руки отметил цепь пунктов вблизи южной границы Канады, продвигаясь от Атлантического побережья в глубь американской территории.

— Вот линия расположения ракетных пусковых установок Соединенных Штатов — установок для запуска ракет ПРО и межконтинентальных ракет, с помощью которых США намерены обеспечивать защиту своих производящих продовольствие областей. Вам они известны так же хорошо, как и мне, как любому начинающему в русской разведке.

Артур Лексингтон едва слышно перечислил:

— Буффало, Платтсберг, Прескьюайл…

— Совершенно точно, — подтвердил Хауден. — Эти пункты составляют передовую американскую оборону и как таковые станут первыми и главными объектами советского удара. И если эта атака — русскими ракетами — будет отражена перехватом, то произойдет он прямо над Канадой.

Театральным жестом Хауден словно стер ладонью обозначение канадской территории с карты.

— Вот оно, поле боя! Именно здесь, исходя из нынешнего положения дел, будет вестись война.

Глаза присутствующих неотрывно следили за движениями его руки. Она описала широкую петлю к северу от границы, разрезая хлебородный Запад и промышленный Восток. На ее пути встречались города: Виннипег, Форт-Уильям, Гамильтон, Торонто, Монреаль и более мелкие населенные пункты.

— Именно здесь количество осадков будет наибольшим, — указал Хауден. — Мы можем ожидать, что в первые же несколько дней войны наши города будут разрушены, а производящие продовольствие зоны — отравлены.

За стенами зала куранты на Пис-тауэр отбили четверть часа. В самом же зале слышались только тяжелое хриплое дыхание Адриана Несбитсона и шорох перевернутого стенографистом блокнотного листа. «Интересно, — спросил себя Хауден, — о чем думает этот человек, если он, конечно, вообще сейчас думает; и если он думает, то способен ли разум, не подготовленный к этому заранее, ухватить предостережение во всем том, что здесь говорится? И уж если на то пошло, способен ли кто-нибудь из всех них по-настоящему понять — до того, как это случится, — ход предстоящих событий?»

Основная схема, конечно, была ужасающе проста. Оставляя в стороне какую-либо случайность или ложное объявление тревоги, русские почти определенно нанесут удар первыми. И тогда траектория их ракет пройдет прямо над Канадой. Если объединенная система предупреждения и оповещения сработает эффективно, у американского командования будет в запасе несколько минут — вполне достаточно времени — для запуска их ракет ПРО ближнего действия. Первоначальная серия перехватов произойдет где-то к северу от Великих озер над южной частью Онтарио и Квебека. Американские ракеты ближнего действия не будут оснащены ядерными боеголовками, но советские ракеты понесут ядерные боеголовки с контактными взрывателями. Поэтому результатом каждого успешного перехвата станет ядерно-водородный взрыв, по сравнению с которым атомная бомбардировка Хиросимы покажется пшиком лежалой шутихи. И под каждым взрывом — а надеяться на то, что их будет всего два, слишком легкомысленно — окажется пять тысяч квадратных миль разрушений и радиоактивности.

Резко, короткими рублеными фразами он описал эту картину.

— Как видите, — закончил он, — возможности нашего выживания в качестве дееспособной нации далеко не блестящи.

И снова ответом ему было молчание. На этот раз его прервал Стюарт Коустон.

— Я знал все это. Думаю, мы все знали. Но правде в глаза никогда не смотришь… гонишь от себя эти мысли… отвлекаешься на другие вещи… скорее всего потому, что уж очень хочется отвлечься…

— Это наша общая вина, — заметил Хауден. — Все дело в том, сможем ли мы сейчас посмотреть правде в глаза?

— Как я понимаю, в том, что вы говорили, подразумевается невысказанное «если не», не правда ли? — Люсьен Перро испытующе вглядывался в лицо премьер-министра.

— Да, — подтвердил Хауден. — Есть такое «если не».

Он оглядел сидевших за столом, потом снова перевел взгляд на Перро. Голос его не дрогнул.

— Все, что я описал, неизбежно произойдет, если мы не предпочтем без промедления объединить нашу государственность и суверенитет с государственностью Соединенных Штатов.