Артур Хейли - На высотах твоих

— Хорошо, — с готовностью согласилась Шерон. Она поднялась, захватив с собой со стола чашку с кофе.

Когда дверь за ней закрылась, сенатор посмотрел своему гостю в глаза.

— Если позволите полюбопытствовать, — прямо спросил он Элана, — как вы относитесь к Шерон?

— Мы с ней об этом еще не говорили, — сдавленным голосом ответил Элан. — Но в ближайшее время я попрошу ее выйти за меня замуж.

Сенатор кивнул. Он отложил сигару.

— Я подозревал что-то в этом роде. Думаю, вы сознаете, что Шерон будет богата — причем в своем праве. [77] Имеется в виду случаи, когда супруга — в отличие от общего владения — самостоятельно распоряжается своим состоянием.

— Предполагал, — коротко ответил Элан.

— Вы не опасаетесь, что подобное различие между вами может отрицательно сказаться на вашем супружестве?

— Нет, — заверил сенатора Элан. — Я намерен много работать и сделать карьеру. Если мы любим друг друга, было бы глупо позволить, чтобы что-либо подобное встало между нами.

Сенатор Деверо тяжело вздохнул.

— Вы на удивление разумный и знающий молодой человек.

Он сокрушенно поник головой и уставился на свои сложенные на коленях руки. Помолчав, медленно проговорил:

— Ловлю себя на том, что хотел бы, чтобы мой сын — отец Шерон — был в этом похож на вас. К сожалению, он стал авторитетом лишь в области скоростных катеров и женщин такого же свойства. И ни в чем более.

«Ну что на это скажешь?» — подумал Элан и решил, что лучше всего промолчать.

Сенатор наконец поднял глаза.

— То, что есть между вами и Шерон, между вами и останется. Шерон, как всегда, решать будет сама. Но могу сказать, что, если ее решение будет для вас благоприятным, я лично препятствовать не стану.

— Спасибо, — только и вымолвил Элан. Он действительно был искренне благодарен и потрясен буквально до умопомрачения. Столько всего произошло за такое короткое время. Надо поговорить с Шерон, может быть, прямо сегодня и сделать ей предложение.

— В качестве кульминации всего, о чем мы здесь с вами побеседовали, — сказал старик, — у меня есть одна просьба.

— Если это в моих силах, я ее выполню, — заверил сенатора Элан.

— Скажите, вы ведь надеетесь выиграть сегодня дело?

— Да, я уверен, что смогу, — ответил несколько удивленный Элан.

— А есть вероятность, что вы можете проиграть?

— Такая вероятность всегда существует, — признался Элан. — Министерство по делам иммиграции без борьбы не сдается, и мне еще придется опровергать их аргументы. Но позиции у нас прочные, куда сильнее, чем прежде.

— Предположим, только предположим, что вы будете опровергать их аргументы несколько… вяло… чуть-чуть неточно… Смогли бы вы… но только, чтобы это не было очевидно… намеренно проиграть дело?

Лицо Элана вспыхнуло.

— Да, но…

— Я хочу, чтобы вы проиграли, — тихо, но внятно произнес сенатор Деверо. — Я хочу, чтобы вы проиграли дело и чтобы Анри Дюваль был депортирован. Вот такая у меня просьба.

Потребовалась целая минута, чтобы до Элана дошел смысл его слов.

Не веря своим ушам, Элан пресекающимся голосом запротестовал:

— Да вы хоть понимаете, о чем просите?

— Да, мальчик мой, — ответил сенатор. — По-моему, понимаю. Осознаю, что прошу очень многого, поскольку знаю, как много значит для вас это дело. Но я призываю вас поверить, что у меня есть на то серьезные и веские причины.

— Скажите какие, — потребовал Элан. — Объясните мне, что это за причины.

— Вы, конечно, понимаете, — медленно начал сенатор, — все, что мы сейчас говорим в стенах этой комнаты, должно остаться между нами. Если вы согласны, на что я очень надеюсь, никто, ни одна душа, даже Шерон, никогда не узнает, что здесь произошло.

— Причины, — тихо, но твердо настаивал Элан. — Я хочу знать причины.

— Их две, — ответил сенатор Деверо. — И первой я назову наименее важную. Анри Дюваль сослужит куда большую службу нашему делу — и делу других, подобных ему, — если его вышлют, несмотря на все наши усилия. Некоторые среди нас достигли своих наивысших высот через мученичество. Он должен стать одним из них.

Элан чуть ли не шепотом проговорил:

— На самом же деле вы имеете в виду, что в политическом плане это крепко навредит партии Хаудена потому, что они вышвырнули Дюваля вон, а вашей партии пойдет на пользу, потому что вы пытались спасти его или делали вид, что пытались.

Сенатор едва заметно пожал плечами.

— Вам нравятся одни слова, мальчик мой, мне — другие.