Михаил Садовский - Будни накануне

— Ладно, пошли тогда… проводите меня, я тут недалеко живу… — четыре трубы ТЭЦ перерезали небо дымовыми межами по диагонали, которая легла на крышу странного полукруглого дома над рекой. Я молчал, вышагивая рядом, не зная, что говорить и что делать — может, надо взять ее под руку… Портфеля, который можно поднести, у нее не было, только сумочка на плече на тоненьком ремешке… — Я думала вас это заинтересует, раз вы диссертацию делаете… — вдруг заговорила она, и не быстро, как прежде, и совсем другим голосом… — то, что такую работу люди ищут, я уж не говорю… Прочли и составили реферат в две строчки, если по теме, а если нет — отметили и отвергли… Патентная экспертиза — это сегодня ключик, а за ним дверца. Ключик-то, может, и золотой…

— Это верно, — согласился я, — только дураки сегодня велосипед станут изобретать! — она посмотрела на меня удивленно.

— Вы что, передумали?

— Да я не передумал и не придумал, я просто малограмотный человек, это вам Андрей наплел, что я полиглот, а на самом деле — заурядный МНС, подведу я вас со своими языками…

— Что, правда?

— Ну, конечно!.. Ну, поверьте: в школе немецкий — это же мало, правда? А мама со мной в детстве только по-французски… Вот она бы вам пригодилась…

— Так давайте! — обрадовалась Люся.

— Мамы уже нет… давно…

— Простите… — она очень мило смущается.

— Нет, нормально… Она… да, а я… так… И английский мой только… чтобы минимум кандидатский сдать. Что такое институтский английский!?

— Ну, вы неправы! Вы просто очень самокритичны… это уже несовременно… Давайте попробуем! — я понял, что уже сомневаюсь, что у меня скверный характер, что мне хотят помочь, а я, как последняя сволочь, капризничаю, и сам не знаю, как это получилось — пожал плечами… мол, ну, ну, ну… ну, если вы не боитесь, и все такое… рискнем…

Плохо иметь быстрые мозги, сумасшедшую реакцию и трагическую склонность к самоанализу. Вообще фантазеры в мире всегда ценились, а иногда такие ему задачки ставили, что он пыхтел потом, этот огромный умный и сильный мир, чтобы оправдать соблазнительное предположение одного человека выдумщика… Сидел себе дома всю жизнь фантазер Жюль Верн и писал романы, никуда не ездил, не скитался по морям, пустыням, подводным пещерам, царствам пирамид, прериям и горным хребтам, не летал на воздушном шаре, не плыл вокруг света — он вообще, был великий домосед и труженик: писал, писал, писал, выдумывал все… А мир после этого схватился за голову и давай осуществлять, лезть под воду, искать, раскапывать, повторять, вычитывать из его книг идеи… И все думают, что это у него столько разного в голове, потому что он по миру поколесил и всего понавидался — ничего подобного, он все это у себя в голове нашел… как пустился в путь по своим клеточкам, а их в мозгу столько, что все равно за жизнь не обойти… или Эйнштейн… Эйнштейн, вообще, мне очень нравился… троечник… по математике еле успевал, а выдал одну мысль, которая строение мира объяснила и ворота открыла — это вот по мне было… Почему я про него вспомнил?.. О! Да он же в молодости патентами занимался, пока его не сшибла с колеи эта сумасшедшая идея… Он тоже по клеточкам путешествовал, только не по своим клеточкам, а по чужим, по всему миру тоже, сидя на одном месте… Эта тяга к фантазиям когда-нибудь окончательно меня погубит… Я шел и молчал рядом с красивой девушкой, она иногда взглядывала на меня в промежуток между оправой очков и нависающей шапочкой и уже наверное давно молчала… Я очень растерялся, когда она остановилась:

— Я пришла… мы пришли… — что надо делать, я не знал… если бы был портфель, я бы ей портфель вернул, или бы предложил до двери донести на этаж, если тяжелый… Руку пожимать глупо… целовать в щечку я не умею — ерунда какая-то… Я вдруг взял ее под руку и потянул от подъезда в сторону. Она посмотрела на меня странно, чуть отклонившись, но потом приблизилась и даже ногу сменила, чтобы не сбиваться на ходу…

— Я знаете, Люся, подумал, на что мы сейчас тратим так много времени, через пятьдесят лет, например, будут тратить секунды… Летать научились уже быстрее звука, уже космические скорости делят по ступеням — первая, вторая, третья… всякие процессы все быстрее, быстрее идут. Научат машины скорее думать, чем мы сами можем, а мы начнем все отставать, отставать, отставать и не сможем уже управлять всеми этими скоростями… не будем поспевать сами за своим экипажем, который построим…

— Это вы от стеснения мне все рассказываете, или…