Бора Чосич - Наставники

Все это происходило в сорок третьем, очень тревожном году, в году редкой помывки в результате нехватки мыла, в году отмирания одной из профессий – прачечно-гладильного ремесла. В прачечной собирались мужчины, перемигивались с бездельничающими девушками, те говорили: «Приходите после обеда! – а чуть позже: – Приходите завтра!» Дядя сказал: «Что вы ломаетесь, все равно ведь делать нечего!» Хозяйка прачечной сказала: «Один господин обещал нам мыло довоенного производства марки «Шихтов» с изображением оленя в прыжке!» Дедушка спросил: «А что общего у оленя с мылом?» Отец сказал: «Все марки мыла выдуманы из головы и не имеют ничего общего со стиркой!» Павел Босустов, очень серьезный мужчина, сказал: «В России все ходят неглаженые!» Дедушка ответил: «Зато они отутюжили фрицев под Сталинградом!» Босустов сказал: «Это другое дело!» Я сказал: «Мы отполоскали одного типчика, который настучал учителю математики, что мы смылись с уроков!» Дедушка сказал: «Я запрещаю тебе жаргон как способ общения!» Дядя сказал: «А в то же время у американцев рубахи вообще не гладят, потому что они не мнутся!» Отец сказал: «Да они у них бумажные – сразу рвутся, как зацепишь!» Дядя возразил: «А вот и нет, сам увидишь, когда придут!» Отец сказал: «На кой они здесь, с нас и этих хватит, фрицев то есть!» Мама вздохнула: «Наступит ли в будущем время, когда одежда и человеческое тело перестанут пачкаться?» Тетки сказали: «Величайшие короли Франции никогда не мылись, а только употребляли духи с запахами различных фруктов!» Дедушка отреагировал: «Все они были вонючие козлы, которых совершенно справедливо укоротили на голову с помощью гильотины!» Дядя сказал: «Человек вообще вонючее животное, тут уж ничего не поделаешь!» Тетки принялись тихонько плакать. Потом сказали: «А ведь ничего подобного в голову не приходит, когда смотришь на фото Рональда Колмана или Джонни Вайсмюллера!» Мама подвела черту: «Это кто как за собой следит!»

Мы все были одна семья, в семье делались различные дела, но в первую очередь творилось дело поддержания чистоты, гигиеническая работа. В сорок четвертом году, на исходе войны, мы продолжили великое дело сохранения рода человеческого путем стирки, хотя гладить стали намного реже. Мы продолжили там, где остановились служители наипрогрессивнейшего в истории человечества ремесла – портомойного. Мы насмотрелись вдоволь на людей в коросте, появившейся в результате нечеловеческих условий, но мы были не в состоянии помочь всем. С некоторых людей грязь слезала вроде пленки, как шелуха, а на других она стойко держалась. Одним мы говорили: «Умойтесь, пока не поздно!» Другим мы говорили только одно слово: «Тьфу!»

В сорок четвертом году конники Двадцать первой сербской вытащили из крысиных нор представителей буржуазии, буржуи вопили: «Мы чисты перед вами!» Буржуев стреляли у стенки, на их нечеловеческих лицах смешались грязь, кровь, слезы, сразу было видно, что они лгут относительно своей чистоты, не существующей в природе. Капитан Вацулич, лучший человек из всех, привычный к любому делу, засучил рукава, полуоторванные в схватках с врагом, и воскликнул: «А сейчас будем отмывать ваши внутренние души!» Дедушка спросил: «Он что, прачечную открывать собрался?» Все мы, глубоко веря в новейшее дело очищения наших душ от проклятого прошлого, ответили дедушке: «Да!» – что, впрочем, и без того было весьма очевидно.

В сорок третьем году многие занятия привлекали внимание моей вечно любопытной семьи, в этом плане ее больше всего влекло к себе производство содовой воды – чудотворной и в то же время безопасной жидкости. Дедушка говорил: «Какую деньгу зашибают на воде из-под крана!» Дядя говорил: «Да, но у них есть машина, которая все это делает!» Дедушка ответил: «Машину они и спереть могли!» Дядя настаивал: «А кроме того, нужны химикаты, чтобы добавлять в обычную воду!» Тут дедушка соглашался: «Это другое дело!» Вся семья размышляла о содовой воде, о необычном производном, получаемом с помощью машины и таинственной добавки химического свойства. Дедушка сказал: «Меня вообще страшно раздражает, когда кто-то зарабатывает, а я не понимаю как!» Мама сказала: «Везет им, они в любой момент могут выпить газировки, если в горле пересохло!» Я сказал: «Да, этот напиток приятно пригубить!» Все начали восхищаться водой – искусственной, горьковатой, произведенной по соседству с помощью химических порошков, только отец приподнялся в своем углу и сказал: «Тьфу!»