АНДРЕЙ ЛОМАЧИНСКИЙ - КОМАНДИРОВКА

Приехали в расположение, и Иван сразу понял, почему Шрек так переживал за место в «Хаммере» – сбоку Шрековой палатки под маскировочным тентом на брезенте лежал здоровый пулемет, а рядом ящики с лентами, которые какой-то солдатик, видимо тот самый упомянутый водитель, старательно переупаковывал в специальные кейсы. Плюс две здоровые гранатометные трубы и реактивные гранаты к ним, личное оружие, палатка, тент, жрачка, вода и громадное количество канистр с бензином. Да, тут особо на комфорт рассчитывать не приходится. Не теряя времени сходили на склад, где Шрек быстро выдал обещанное, заставив расписаться на многочисленных бланках. Забавное дело – шмотки, рюкзак, спальник и ботинки стали полной Ванькиной собственностью, возвращать нужно было только броник и каску, да и то… Как бы это сказать, если по срочному не перекомандируют кому-нибудь другому под опеку, а то пойдет имущество под безвозвратные потери, такое списание проделать проще, чем акт передачи. Все же на войне хозяйственник любой армии мира похож – чуть какая нестандартная ситуация с имуществом, сразу «боевые потери». Моментально разгорелся аппетит на военное барахло. А можно очки? Можно! Только не ночного видения, а обычный пластик. Че стесняешься, «пиджак» – бери, пока дают. Очки класс – желтого цвета как у лыжников ( защита от ультрафиолета, нет, не солнечного – от лучей лазерной наводки ), дакроновые, прочные, тип 20/200 ( выдерживают попадание двадцатиграммового шарика на скорости 200 миль в час, что около 80 метров в секунду ). Ну давай. Все вроде, большего на халяву ничего не светит, и так баул поднабил.

Когда вернулись, Шрек вплотную занялся «Хаммером». Утрамбовал все барахло внутрь салона и назад, в подобие маленького кузова. Неупакованным осталось только самое необходимое, чтобы переспать ночь. Под конец занялись оружием, его ничем заваливать нельзя. Гранатометные трубы Шрек привязал на крышу по бокам, а пулемет поставил на специальное крепление, где зеркало заднего вида с левого боку перед пассажирским креслом, и где он сам намеривался восседать. По утру оставалось только свернуть маскировочный тент и палатку, а личные рюкзаки прицепить спереди. Вид у машины стал несколько пиратско-мешочный и опереточно-грозный. Затем всей гурьбой пошли в столовку опять топтаться в очереди. В этот раз нудное топтание скрасилось отменным ужином – перед выходом явно сварганили нечто специальное, дополнив ужин куском барбекю ( говядины в сладком томатном соусе, жаренной над углями на решетке ). В этой щедрости чувствовались предстоящие сплошные сухпайковые дни. Среди сотен жующих рыл разных рангов закрытая военная информация, например точные сроки, храниться не может в принципе. Очень скоро Ванька узнал, что выход состоится завтра в шесть-пятнадцать вечера. Значит следующую ночь спать не придется, а выпадет ли шанс вздремнуть днем остается большим вопросом. Скорее всего не выпадет. Поэтому надо хоть сегодня выспаться по максимуму. Почему для выхода выбрано такое время, весьма неудобное во всех отношениях, Иван так и не понял. Единственной версией оставалось сокрытие маршрута колоны в первый походный день, точнее ночь, потом вроде пойдут нормально, светлым днем.

После ужина Шрек собрал своих подчиненных на коллективную головомойку по какому-то неведомому поводу. После головомойки прибежал Роджер, солдат-водитель, и попросил Айвана присоединиться к их общему мероприятию, где командиры давали последний инструктаж. Инструктаж оказался весьма специфическим, некоторые общие правила, например поведение на остановках, отношения с местными жителями и правила оправления естественных надобностей, оказались весьма полезными, но большую часть напутствий Ваня так и не понял. Абракадабра, типа «джи-эй-восемь дать приоритет на ай-два, а потом всем шестым тягачам выходить только под си-эс-пять», для стороннего уха была немногим более понятна, чем вавилонская клинопись, но военные уверенно качали головами с серьезным видом полного согласия с этими номерно-аббревиатурными заклинаниями.

Наконец разошлись по палаткам, а вскоре громкоговоритель продудел горном отбой. Лагерь замер, через тонкий палаточный нейлон слышно было лишь покашливание часового, да звон проволоки, за которую похоже тот периодически цеплялся своей винтовкой. Возле палатки что-то негромко застрекотало. Похоже на сверчка, но не сверчок. Наверное какое-нибудь неведомое насекомое. Вскоре тепленький Кувейтский вечер сменился весьма прохладненькой пустынной ночью. Ване стало зябко лежать на спальнике, холодок заставил залезть внутрь. Сон не шел. Наверное сказалась вчерашняя пьянка, усилившая своим похмельем тревожность перед предстоящим мероприятием. Оно конечно занятно быть пассажиром и зрителем на войне, но черт, пули то зрителя от участника не отличают. Прав был Шрек – его, цивильного, так пожалуй на мушку первого постараются взять. Подобные мысли душевного покоя не добавляли. Вот Шреку хоть бы хны – дрыхнет, как под наркозом. А Роджер вертится, видать тоже не спится. Сколько же лет ему? Наверное девятнадцать, ну двадцать, не больше. Пацан еще в принципе.