АНДРЕЙ ЛОМАЧИНСКИЙ - Газогенератор (Части 1-3)

Честно сказать – показуха это была. Не только Деркачёвский вид, а вся «Выездная Комиссия». Хотя если официально, то не показуха, а «пропагандистское мероприятие». Типа печётся Страна Советов о военнослужащих в Афганистане, смотрите – солдаты там ни в чём не нуждаются, вон даже в академии поступают, экзамены прямо на месте сдают. Про эти экзамены статью в «Красной Звезде» написали. Вроде это не война вовсе, а южный курорт. Ну если не курорт, то спортивный лагерь. А в реале из стодесятитысячной 40-й армейской группировки на четверых тётенек набралось семь абитуриентов. Приказано было взять по одному из каждого рода войск. Из десантников прибыл один сержант-фельдшер. Его и взяли. Хоть не хотел Сява во врачи, а рассудил здраво – уж лучше в северном Ленинграде, чем в южном Кандагаре; дембель скоро, но боевые выходы в виде изматывающих рейдов, где снизу мины, а сверху пули, никто не отменял. Вот так и перелез Сява с афганских гор на научные вершины – стал курсантом-медиком, да сразу «замком», заместителем командира взвода. Он ведь сержант, ещё и старший, и герой какой-никакой, и пороха понюхавший. А что двойки у него в начале сплошняком шли, так ведь знания дело наживное… Воину-десантнику, да ещё и зубному технику простительно.

Курсе на втором успеваемость у Деркачёва наладилась, правда не настолько, чтоб ей гордиться, но уже достаточно, чтоб сдавать сессии на общих основаниях, особо не давя преподов своим военным прошлым. Оно ведь как, доцент-офицер в жизни содату-герою двойку не поставит. То есть поставит, но потом всё равно на трояк переправит, чтоб героя из Академии не выгонять. Сяве было этим пользоваться несколько неприятно, и он перешёл на конвенционные методы борьбы с экзаменами – на шпоргалки. А тут скорее всего сказалась его первичная специализация. Зубной техник, он ведь почти как ювелир – специалист мелкое делать. Так вот Деркачёвские шпоры были лучшими шпорами в мире! Самыми подробными, самими убористыми, но разборчивыми, и самими технически продвинутыми в плане маскировки в использовании. Первую свою шпору Сява написал на «Физкал» – дифференциальный зачёт по Физколлоидной Химии. Дифзачёт, считай тот же экзамен, только сдавать его приходится перед сессией, и от того он труден вдвойне – времени на подготовку нет. Но одно дело шпору написать, другое дело ей суметь воспользоваться. Сявина шпора была выцарапана на широкой магнитофонной ленте и вделана в пустой корпус от только-что появившихся электронных часов. Сява вроде смотрел время, а сам крутил на часах маленький винтик, и магнотофонная лента, как древний свиток, перематывалась с одного ролика на другой. Выведи в окошко нужную тему, а потом положи часы перед собой и спокойно списывай – преподаватель даже внимания не обратит. Со стороны кажется, что вполне уверенный в своих знаниях курсант просто старается грамотно распределить время, отведённое на подготовку.

Но как часто бывает, сбой в надежной технике происходит из-за человеческого фактора. После «Физкала» Сява тем же самым методом «подготовился» к «Биомеду», к экзамену по медицинской биологии. Перезарядку своих часов Деркачёв дотянул до утра экзаменационного дня, всю ночь чего-то там дополнял-дописывал. Затем он извлёк старый ролик, а рядом скрутил новый. Шпоры оказались похожими как две капли воды. В смысле не по содержанию, а по внешнему виду – когда лента скручена, то невозможно прочитать, что там нацарапано. Но тут ему приспичило по маленькому – видать сказались литры чая и растворимого кофе, выдутого Сявой за бессонную ночь. Зайдя в туалет, старший сержант Деркачёв обнаружил там одно неприятное явление, которое он называл «хронический бардак с кучей триппера в очках», с чем ему по долгу службы приходилось неустанно бороться. Вызвав наряд, Сява минут пять распекал дневальных, а потом ещё минут пять давал ЦУ, ценные указания по «донаведению» порядка в толчке. Потом Деркачёв вернулся и со спокойной совестью «зарядил» свои часы всё той же старой шпорой физколлоидной тематики. К счастью, эту шпору доблестный «замок» грозился отдать своей «правой руке», что рангом чуть ниже – «комоду» Мамаю, который штурмовал «Физкал» уже третий раз вподряд, и всё безуспешно. «Комод», это так командир отделения в просторечьи называется. Поэтому и кинул Деркачёв свой свежий «биологический свиток» в карман кителя.

На экзамене Сява сразу понял, что влип по собственной глупости. Оставлось одно – попытаться «перезарядить» часы прямо перед носом у экзаменатора. А профессор был будь здоров – полковник Щербин, он же начальник кафедры. Спалиться на шпоре, а потом ждать от такого пощады всё равно, что милости у афганских муджахедов. Сява тихо открыл часы, вынул шпору по «Физкалу» и полез за шпорой по «Биомеду». Но когда он вслепую пытался вставить новый ролик, тот, как на зло, вылетел, лента с него размоталась и чёрной змеёй легла в проходе, а пустая ось с лёгким звоном покатилась под экзаменаторский стол. Деркачёв, чтобы хоть как-то спасти ситуацию, сразу кинул свою ручку вслед упавшей шпоре, и тут же полез под парту якобы её поднимать. Такой манёвр моментально насторожил Щербина. Профессор остановил отвечающего курсанта, встал, и зацепившись руками за край стола, вытянул свою шею и перевесился, как журавль над колодцем, чтобы видеть Деркачёва, ползающего где-то внизу. Деркачёв в спешке предпринял последнюю отчаянную попытку спасти ситуацию – сгрёб с пола ленту и затолкал себе в рот.