Эдуард Лимонов - В Сырах

Актриса вернулась из Гоа в самом конце марта. Она позвонила мне:

— Я вернулась из Индии, мне нужны деньги. Ты ни разу не послал мне денег в Индию. Я вынуждена была занимать.

Тон у неё был агрессивный.

— Ты умыкнула от меня нашего сына, причём, видимо, подделав разрешение на вывоз и мою подпись, — начал я обвинением на её обвинения. И остановился. С эпилептоидами так разговаривать нельзя, подумал я. — Я сегодня же пришлю тебе денег, — закончил я разговор. — Ты не знаешь ещё пол нашего ребёнка?

— Завтра поеду в консультацию.

Через пять дней у неё украли автомобиль, подержанный, но Range Rover, что показалось мне подозрительным. Её не было три месяца, автомобиль не крали, она появилась — украли. Вместе с новостью о хищении автомобиля я узнал новость о том, что у нас будет девочка. (Ты, Сашка, мой маленький червячок!)

Жена: Я хочу назвать её Александра. Ты ведь назвал Богдана, а девочку хочу назвать я.

— Может быть, Варварой назовём?

— Александра.

— Пусть будет Александра.

Она стала давать интервью средствам массовой информации. Она, не дожидаясь пока я выскажусь, ловко переложила вину за нашу неудавшуюся семейную жизнь на меня. Она обвинила меня в:

— отсутствии отцовских чувств к сыну;

— что она теперь в одиночку воспитывает детей;

— «основной добытчицей в семье всегда была я, — заявила она. — Он не помогает мне, денег не даёт».

И всё это было неправдой. Какой добытчицей, люди, когда она не могла работать совсем, будучи два раза подряд беременной. Мы жили на мои деньги. У неё стали брать больше интервью, на множество страниц, и она повествовала о всей своей жизни, а не только нашей истории. Внимательный читатель после прочтения её жизнеописания неминуемо должен был прийти к выводу, что либо экстраординарное невезение выводило эту женщину на неудобных (бесчувственных, жадных, эгоистичных и прочие отрицательные качества) мужчин, либо что объяснение следует искать в самой женщине. В моём случае она захотела раздавить мою политическую жизнь ради семейных ценностей. Была ли в этом необходимость? В этом не было необходимости.

В те дни зашёл ко мне в Сыры мой давний друг и работодатель, гражданин Соединённых Штатов Америки, редактор газеты Exile Марк Эймс. Я спросил его, что, по его мнению, случилось с моей женой. Он не ответил мне впрямую, он сказал:

— Слушай, Эдвард, она не справилась с задачей быть рядом с тобой. Она не смогла использовать тебя. Ведь когда вы стали парой, вся российская media писала о ней, о вас. Вы должны были стать, ты знаешь этот американский феномен, называемый powerful couple? Влиятельный муж, красивая медийная жена продвигают друг друга… Она не использовала тебя, не сумела.

— Зачем же вражда, Марк?

— Ты знаешь, — сказал он, — смотри на свою историю как не на жизненную неудачу, но как на естественное распадение современной семьи. Как на следствие непрерывного процесса эмансипации современной белой женщины. Пары как птицы собираются лишь для периода влюблённости, ухаживания, совокупления, рождения детей. Затем неумолимая современность разводит их, ссорит. Они живут врозь. Ты замечал, что она порой относится к тебе, как к сопернику? У меня с моими женщинами такое бывало, и нередко. Поэтому я сейчас предпочитаю шлюх. Зачем мне соперники ещё и в постели. Их хватает в моей профессиональной жизни.

Я написал два письма Пшеничникову. Он отвечал близко к мнению Марка Эймса. Только замешал своё мнение на реинкарнации.

«Женщина всю жизнь страстно хочет быть мужчиной, ей кажется, что у мужчины больше свободы, больше возможностей, меньше ответственности и т. д. Поэтому подспудно женщина уясняет — родись мужчиной, и проживёшь беззаботную жизнь. Так ей кажется… У женщины к концу жизни появляется железная воля, она перестаёт стесняться, добивается своего любыми путями. Пожилая женщина — это, по сути, готовый мужик, она создала из себя мужика, как фанат звезды делает себя точной копией своего кумира. Когда женщина умирает, она закономерно идёт на воплощение мужчиной, рождается мальчиком. Поэтому мальчики очень агрессивны, бездумны и жестоки, они по-животному наслаждаются теперь положением мужчины и наконец-то свалившейся на голову свободой. Хотя потом такой мужчина, взрослея, понимает, что никакой свободы нет на самом деле, свобода ограничена обществом, деньгами, отсутствием жизненной цели. А ответственность ложится тяжким бременем. И мужчина, старея, не хочет никакой свободы, но хочет определённости, зависимости, постоянства и подчинения. Под конец жизни — мужчина почти девочка. Он домашний и подчинён своей жене, — готовому мужику. Рождается он в следующей жизни девочкой. Потом взрослеет и понимает, что быть зависимым от мужа, детей, дома, всю жизнь бояться и подчиняться тяжело, и снова приобретает желание освободиться. И так до бесконечности. Люди поочерёдно рождаются то мужчиной, то женщиной, сотни жизней. Маятник».