Эдуард Лимонов - В Сырах

На следующий день все мы разъехались. Тёща, взяв детей, уехала на поезде в Самарскую область, моя жена поехала с нею, потому что детей было много: Богдан, старшая дочь Валерия и ещё мальчик, — какой-то родственник тёщи, она привезла его с собой, четырёх лет. Всех их надо было наблюдать в поезде. Впрочем, я не уверен, возможно, моя жена уехала первой, а вот куда? Не помню, злость прошла, улеглась вражда, прошло и разочарование. Потому моя память охотно уступает времени свои информации. Помню только, что в «Волге» по трассе «Дон» мы мчались обратно одни. Я и мои верные партайгеноссе, без неверных женщин и несмышлёных детей. По дороге мы заблудились, решив объехать пробку в Воронежской области, глупо заблудились и выехали, как в Африке какой-нибудь, по компасу, имевшемуся на моих французских часах.

И куда, вы думаете, мы выехали? К деревне Масловка, откуда родом мои предки по отцу: Савенко. Улицы Масловки были пусты. Церковь перестраивали. Мы спросили у сторожа церкви: «Где живут Савенко?» Он сказал, что он здесь новый и никого не знает. А священника нет, он уехал в Воронеж. Мы спросили у компании смешливых девочек на скамейке: где живут Савенко? Но и девочки не знали. Возможно, Савенко в Масловке не осталось. Добираясь до трассы «Дон», мы встретили вдруг указатель на ещё одну Масловку, и указатель на город Бобров, тот самый, где родился мой отец. Но у нас не было времени предаваться археологии моей семьи, мы помчались в Москву. По дороге я рассказал ребятам, что Пугачёв, тот который Емельян Иванович, участвовал в Семилетней войне и был прикомандирован к генералу Маслову. А Маслов был владельцем имения под названием «Масловка». Так что моя семья в этом всём тоже замешана. Под «этим всем» я имел в виду русскую Историю.

В Москве я приехал в полумрак моей квартиры в Сырах. Сыры, я отметил, оживились, появились в обеденное время смазливые, новые офисные девушки, вываливающиеся во время обеденного перерыва клевать пищу с бумажных тарелок у меня под окнами, на детской площадке.

Через несколько дней приехала и она, привезя Богдана и старшую дочь. Она поругалась с матерью. Я поехал к ней, намереваясь поиграть с Богданом, да там и остался на некоторое время.

Между тем из неё, как из вулкана, всё чаще случались выбросы лавы.

В конце июля, уже ближе к полуночи, мы сидели в кухне, дети спали, она вдруг бросила мне: «Ты живёшь в моей квартире!» и получила в ответ короткую пощёчину.

— В блатном мире за это долго бьют, — сообщил я ей. — Я не живу в твоей квартире, у меня здесь «койко-место», где я сплю, когда ты этого хочешь, и около 50 квадратных сантиметров за столом в кухне у окна. У меня даже полки в «твоём доме» нет. Ты мне хоть раз сказала: «Вот, Эдуард, я освободила тебе полку, привези что там тебе надо, рубашки, трусы…» (И это была сущая, неприятная ей правда, я приезжал к ней с портфелем, где держал рукописи, над которыми работал, и смену белья.)

— Ты множество раз упрекала меня в последнее время, что я не могу обеспечить семью квартирой. Я же тебе предложил с самого начала наших отношений — давай снимать квартиру, я буду платить основную сумму денег, плюс сдадим эту твою квартиру и снимем себе просторную, многокомнатную. В ответ я получил твоё заявление, что ты не можешь, не привыкла жить в наёмной квартире, и что тебе будет противно, если в твоей квартире будет кто-то жить, чужой. Ну, видимо, для тебя твоё хотение дороже того, чтобы у нас была общая семья, и я бы не приезжал-уезжал, как коммивояжёр.

— Прости, — сказала она, — я не подумала.

Я в тот вечер всё же уехал к себе в Сыры. До четырёх утра пил вино и записал: «Такое впечатление, что её кто-то восстанавливает против меня».

Тогда же, в конце июля, она улетела внезапно в Казантип, это в Крыму, сказала, заниматься йогой. Взяла билет в Симферополь. Улетела. Набрав в интернете «КАЗАНТИП», я узнал, что именно в эти дни там открылся 15-й молодёжный фестиваль KAZANTIP. На вопрос, что там в Казантипе, мои парни сообщили мне: «Кислотная тусовка, Эдуард. Drugs, рок, секс и наркотики». Я понял, что это украинское Гоа.

Вернулась она в августе. Пока её не было (Богдана забирала к себе тёща) я дописал в её светлой солнечной квартире книгу рассказов «СМРТ», о Сербской войне. Без неё было хорошо!

Из Казантипа она вернулась очень сердитой. Даже физиономия у неё ожесточилась. С неделю после этого моя жена усиленно, исступлённо занималась хатха-йогой, ходила куда-то на собрания таких же, как она. Такое впечатление, что на «Казантипе» она пережила какое-то разочарование.