Эдуард Лимонов - В Сырах

— А что, он вправду великий?

— Гёте? Несомненно великий. Правда, я понял его величие лишь совсем недавно, когда мой возраст жёстко поставил передо мной проблему Фауста. «Фауста» Гёте я прочитал ещё в ранней юности и был скорее скандализирован старомодностью изложения истории. Сейчас я перечитываю «Фауста» как притчу о человеке, пожелавшем продлить свою жизнь и наполнить её высшим смыслом. И как притча, — «Фауст» изумителен. Там уже есть всё — и ницшеанство, и можно заметить тень Гитлера в перспективе кулис. А ещё в конце жизни мне, конечно, близки мотивы страстей пожилого джентльмена к юным девицам. Грэтхен в «Фаусте» четырнадцать лет, вы знаете об этом, Варя?

Варя делает круглейшие глаза и очень улыбается.

— Тебя, наверное, соблазнил давным-давно какой-нибудь старый поэт, приятель или бывший любовник матери, предварительно влив в тебя водки. Да, Варя?

— Называйте меня прочно на «ты», Эдуард. Вы скачете с «вы» на «ты», но я буду называть вас на «вы», потому что «ты» у меня не будет получаться. Да, меня банально соблазнил поэт, приятель матери, не такой уж старый. Но он был вторым, потому что первым был парень из нашей школы. Тот парень меня, впрочем, не соблазнял, дал в живот кулаком, и пока я охала, он успел совершить весь процесс своего чёрного дела. А с поэтом было хорошо. Некоторое время. Ну и что, Фауст, Эдуард?

У неё развесёлый вид. Она нравится себе такой: прямой, циничной, резкой, «крутой», как говорят сейчас, прямо говорящей о вещах интимных. У неё такой вид, что ясно, она приехала с уже готовым решением «дать» мне и посмотреть, что из этого получится.

— Фауст, Варя, стремился убежать от судьбы обычных смертных, и, как и Гете, преуспел в этом. В последних сценах второй части «Фауста», его герой совершает колоссальные по тем временам строительные подвиги. Он строит дамбу и таким образом отвоёвывает у моря территорию. Правда, попутно он, как подобает герою наступающей эры капитализма, уничтожает буколическую жизнь любящей пары стариков: Филимона и Бавкиды. Эту часть «Фауста» Гёте спортретировал с самого себя. В веймарском правительстве на службе у герцога тайный советник Гете как раз занимал пост министра копей и путей сообщения и занимался строительством дорог и полезных общественных сооружений.

— А как же продление жизни и молодости?

— Есть чёткая сцена у ведьмы на кухне, где прибывший с Мефистофелем Фауст пьёт изготовленный ведьмой отвар: благодаря отвару к нему возвращается молодость и потенция…

— Где тут у тебя туалет?

— Туалет у меня самый старый в городе. Такие можно увидеть только в фильмах о жизни рабочих в период их наибольшего угнетения капиталистами. Пойдём, я открою тебе дверь, потому что дверь перекособочена и сама ты не сможешь её открыть.

Я помещаю её в туалет и возвращаюсь в кухню. От кухни туалет отгорожен всего-навсего полугнилой фанерной перегородкой, часть её высоко вверху выломана. Потому мне очень хорошо слышно как она писает, сильной мощной струёй рабочей злой девочки. Я отмечаю, что звук её струи меня волнует. А также вспоминаю, что, спрашивая, где туалет, она назвала меня на «ты».

Она выходит.

— Справилась? Не испугалась.

— Нормально. Бывает и хуже.

— Я слышал, как ты писала… сильной струёй…

Ей-богу, она смущается.

— Зачем подслушивали?

— Да тут конструкция такая, видите, Варя?

— А не подглядывали?

Тут я беру её за плечи и веду, подталкивая, в большую комнату.

— Идём, я посмотрю на тебя, Варя…

Я говорю, понизив голос.

— Куда вы меня тащите?.. — Варя шепчет эти слова. Идёт.

— Нам нужно кое-что выяснить…

— Что выяснить? — шепчет она.

Мы уже в большой комнате, и я пригибаю её сесть на кровать.

— Некоторые соответствия или несоответствия между нами…

Дальнейшее состоит из невнятных звуков и небольшой схватки, заканчивающихся соприкосновением её и моего тел в нужном месте.

Через некоторое время мы опять в кухне и опять пьём вино.

— Вот вы какой? — она улыбается.

— И ты такая, — улыбаюсь я.

Мы целуемся. Она уже превратилась для меня в худенького, горящего изнутри ребёнка. В Библии есть выражение «познать» девушку. Вот и познал. Воистину познаёшь только так. И настоящий темперамент, и присутствие или отсутствие страсти.

— Ты интересно говорил о Гёте и Фаусте. Может, знаешь о них ещё что?

— Гете начинал, как и я, с суицидального, протестного романа. «Страдания молодого Вертера» понравились всей Европе, потому что таких Вертеров уже жили в Европе, ну если не толпы, это был распространённый тип.