Томас Пинчон - Радуга тяготения

— Я-то знаю, — вслух грит Стрелман, — но не скажу наверняка, знаешь ли ты , да, раз я, понимаешь ли, даже не знаю, кто ты.

Этот странный всплеск не утешает спутников Стрелмана. В откровенной панике они начинают отодвигаться.

— Надо бы врача найти, — шепчет Деннис Штакет, подмигивая Катье, точно стриженный под ежик белявый Граучо Маркс. Джессика, позабыв обиду, хватает Роджера за локоть.

— Видишь, видишь, — вновь заводит голос, — она считает, что защищает его от тебя. Сколько шансов быть синтезом выпадает человеку, Стрелман? Восток и Запад чохом в одном лице? Ты не только можешь стать Нэйлендом Смитом, дать перепуганному парнишке честный совет о добродетелях работы, но ты при этом — одновременно — становишься Фу Манчу! а ? В чьей власти юная дамочка! Ну, каково? Протагонист и антагонист един в двух лицах. Я бы на твоем месте такого не упустил.

Стрелман уже хочет огрызнуться: «Но ты — не я», в таком вот духе, — но видит, как вытаращились на него остальные.

— Ой, ха-ха, — вместо этого грит он. — Сам с собой заболтался. Такое — ну, как бы — чудачество у меня, хе-хе.

— Ян и Инь, — шепчет Голос, — Инь и Ян…

Мы благополучно одолели дни Eis-Heiligen [150] «Хладные» святые (искаж. нем.). — святой Панкратий, святой Серватий, святой Бонифаций, die kalte [151] Холодная (нем.). София… они парят в облаках над виноградниками, ледяные святые, готовые дыханьем, порывом уничтожить год в морозе и хладе. Бывают годы, особенно военные годы, когда они скупы на милосердие, сварливы, во владычестве своем самодовольны: не вполне святы, даже не совсем христиане. Наверняка молитвы землепашцев, собирателей и любителей вина до них долетают, но откуда нам знать, что себе думают хладные святые — хриплый смех, докука языческая, кому постижим сей арьергард, что защищает зиму от майских революционеров?

В этом году сельские пейзажи редкий день предстают им в покое. Уж лозы оплетают вновь «драконьи зубы», падшие «штуки», сгоревшие танки. Солнце греет склоны, реки текут яркие, точно вино. Святые держат себя в руках. Ночи теплы. Заморозков не случилось. Мирная весна. Дай Бог хотя бы сотню солнечных дней — добрый будет виноград.

Нордхаузен доверяет хладным святым меньше, чем винодельные районы дальше к югу, но даже тут сезон внушает надежду. Дождь сыплется над городом, когда туда спозаранку вступает Ленитроп: босые ноги — волдыри на волдырях — успокоены прохладой влажной травы. Горные вершины залиты солнцем. Башмаки слямзил какой-то перемещенный, чьи пальчики невесомей грез, в одном из множества поездов за швейцарской границей, пока Лени троп крепко спал, мчась по Баварии. Кто он там ни был, этот перемещенный, а вставил Ленитропу между пальцев красный тюльпан. Ленитроп считает, это знак. Напоминание о Катье.

Знаки отыщут его в Зоне, предки заявят о себе. Как будто отправился в Чернейшую Африку изучать туземцев и поддался их чудным суевериям. Вообще-то забавно: Ленитроп как раз на днях столкнулся с африканцем, первым в жизни. В лунном свете на крыше товарного вагона побеседовали минуту-другую, не больше. Краткий треп: по ходу майор Дуэйн Клёви внезапно отбыл за борт, запрыгал-загремел по булыжной насыпи в долину — в общем, уж точно и речи не заходило о верованиях гереро касаемо предков. И все же Ленитроп чувствует своих, они набрались силы теперь, когда границы отодвинулись и его окутала Зона, его личные англосаксонские протестанты в черном с пряжками, слышавшие глас Господень во всяком шевеленье листа, во всякой корове, что на свободе бродит меж осенних яблонь…

Знаки Катье — и двойники. Как-то ночью сидел в детском домике заброшенного поместья, подкармливал костерок светлыми локонами куклы с глазами из ляпис-лазури. Глаза он сохранил. Спустя несколько дней заплатил ими, чтоб подвезли и дали половину вареной картофелины. Вдали лаяли собаки, летний ветер продувал березы. Ленитроп очутился на одном из центральных путей последнего распада и отступления этой весны. Где-то поблизости ракетное подразделение генерал-майора Каммлера скопом нашло свою корпоративную смерть, в изуродованной военной ярости предоставив ошметкам, модулям, отсекам корпусов, гниющим батареям, бумажным секретам дождем излиться назад, в жидкое месиво. Ленитроп идет по следу. Всякая зацепка сгодится, чтобы запрыгнуть в поезд…