Ат-Тайиб Салих - Свадьба Зейна. Сезон паломничества на Север. Бендер-шах

Я не верил своим ушам — чтобы все это наговорил Вад ар-Раис! Не знаю, что произошло бы дальше, но тут в комнату вошел мой отец, и я поторопился уйти.

Я направился в поле, к Махджубу. Мы с ним ровесники, вместе играли в детстве, а в начальной школе сидели на одной скамье. Он всегда казался способнее меня. Когда мы окончили начальную школу, помню, Махджуб заявил: «Хватит учиться. Мы уже знаем все, что нам требуется. Даже с лихвой. Читать умеем? Умеем. И еще пишем, считаем. Чего же больше? Мы — крестьяне, как наши деды и отцы. А что требуется крестьянину? Написать письмо, прочитать газету да знать молитвы. Будут трудности, так уж мы как-нибудь сумеем договориться с властями». Я пошел по своему пути, а Махджуб остался в деревне и теперь всем тут верховодит. У него в руках вся власть. Судите сами: он и председатель комитета по сельскохозяйственному планированию, и руководитель сельскохозяйственного кооператива, и член всех комитетов, какие только есть, а когда в столицу провинции отправляется делегация, чтобы подать жалобу, кто ее возглавляет? Все он же! Когда пришла независимость, Махджуб стал руководителем местной организации народно-демократической партии. Порой мы вспоминали наши детские годы, и он обязательно говорил: «Ну вот посмотри, кто ты сейчас и кто я? Ты крупный государственный чиновник, а я по-прежнему крестьянин и сижу в этой безвестной, забытой богом деревушке».

«Ну что ты! Неужели ты не понимаешь, что настоящего успеха в жизни добился именно ты, — возражаю я ему с искренним восхищением. — Ведь ты крепко связан с жизнью страны и непосредственно воздействуешь на нее. А кто я? Чиновник. Мы только и умеем, что болтать, хорошо еще, если при этом никому не мешаем. А такие люди, как ты, — законные наследники власти, вы — нервы жизни, соль земли».

В ответ Махджуб всегда громко, от души смеялся: «Если мы действительно соль земли, как ты говоришь, то она давно перестала быть соленой и утратила всякий вкус».

Я подробно рассказал Махджубу о том, что у меня произошло с Вад ар-Раисом. Когда я кончил, Махджуб расхохотался:

— Нашел на кого обижаться! Вад ар-Раис давно уже впал в детство, и сам не знает, что мелет.

— Тебе ведь известно, — сказал я, — что мой интерес к пей диктуется долгом, и только. Ничего другого между нами нет.

— Брось ты! Не обращай внимания па все эти выдумки и сплетни. Занимайся своим делом. В деревне у нас все тебя хорошо знают и ничему худому о тебе не поверят. Да если на то пошло, так у нас тебя особенно уважают именно потому, что ты по совести заботишься о детях Мустафы Саида, да будет милостив к нему аллах. Кто же не помнит, что он был тебе совсем чужим и ничто тебя не обязывало брать на себя такую заботу. — Он помолчал немного, а затем добавил: — Впрочем, если ее отец и братья настаивают, так что тут сделаешь?

— Но ведь она не хочет, совсем не хочет выходить замуж! — вскричал я.

— Ну и что? — перебил он. — Ты же прекрасно знаешь, какие здесь порядки. Чему ты удивляешься? Женщина — для мужчины. И все. Мужчина остается мужчиной, что бы о нем пи говорили.

— Ну а если она не хочет, понимаешь, не хочет, и в наше время… — пытался я продолжить свою мысль, но Махджуб снова перебил меня:

— Видишь ли, мир изменился, это верно. Но не настолько. Изменились лишь некоторые вещи, не больше. Вместо сакий — насосы, вместо деревянных плугов — железные. Мы отдаем своих дочерей в школы… Радио… Автомобили… Мы научились пить виски и пиво вместо арака и марисы. Ну, а все прочее, к сожалению, осталось таким, как было. — Он засмеялся и добавил: — Но я глубоко убежден, что все переменится, как только ты и тебе подобные станут министрами! Правда, пока это всего лишь мечты, — заключил он с улыбкой.

Я несколько опомнился и спросил:

— Неужели ты думаешь, что Вад ар-Раис на самом деле так влюблен в Хасану Бинт Махмуд, что не может без нее жить?

— А что тут невероятного? Вад ар-Раис умеет любить и терять голову от страсти. Вот уже года два, как он только и говорит что о ней. Можешь мне поверить. Ее имя не сходит у него с языка. Он уже давно просил ее руки, и ее отец согласился, но она отказала наотрез. Все думали: пройдет время, она успокоится и даст согласие. А видишь, что получается.

— Но объясни мне, откуда такая настойчивость, такая одержимость? Просто уму непостижимо. Ведь Вад ар-Раис знал Хасану Бинт Махмуд еще маленькой девочкой. Ты-то ведь помнишь, какая она была своенравная и бойкая. Взбиралась на деревья не хуже мальчишек и дралась с ними, ни в чем не уступая. Неужели он мог забыть? Она даже купалась и плавала вместе с мальчишками. Так что же произошло? Такое упрямство. Стоит на своем и слышать ничего не хочет.