Ат-Тайиб Салих - Свадьба Зейна. Сезон паломничества на Север. Бендер-шах

Я сидел и старался понять — что же, собственно, сказал мне Мустафа Саид вот здесь, на этом самом месте, в такую же темную ночь, как эта? А рядом рыдала женщина, по ее плач доносился словно откуда-то издалека и смешивался в моем сознании с разрозненными звуками и голосами, которые я когда-то уже слышал, которые навсегда запечатлелись в моей памяти, — детский крик где-то неподалеку от нашего дома, пение петуха, рев осла, шум свадьбы на том берегу Нила. Но затем все это заслонил и заглушил ее плач, вызывая в моей душе боль и сострадание. Но я так ничего и не сделал, а сидел, не шевелясь и не мешая ей плакать. Наконец она, обессилев, сама успокоилась и утихла. И только тогда я пробормотал несколько слов утешения.

— Думать о прошлом бесполезно, — сказал я. — У тебя двое детей, ты еще молода и красива. Пора подумать о будущем. Быть может, следовало бы принять предложение кого-нибудь из многочисленных женихов, которые так тебя домогаются.

— После Мустафы Саида мне не нужен никто, — возразила она с резкостью, которой я от нее никак не ждал, и так быстро, точно заранее подготовила этот ответ.

— Видишь ли, — сказал я, сам не понимая, зачем, собственно, я это говорю, — на тебе хочет жениться Вад ар-Раис. Твой отец и другие родственники не против. Вот он и попросил меня быть, так сказать, сватом.

Она долго ничего не говорила. Молчал и я. Мне уже начинало казаться, что она так ничего и не скажет, и я решил встать и тихонько уйти. Но тут во мраке раздался ее голос, острый, как лезвие бритвы. Мне даже почудилось, что я не слышу его, а ощущаю всей кожей.

— Если они меня принудят к этому, я убью его и себя.

Я задумался, подыскивая подходящий ответ, как вдруг раздался призыв муэдзина: «Аллах акбар! Аллах акбар!», собирающий верующих на молитву. Она встала, встал и я и ушел, не сказав больше ни слова.

Когда я пил утренний кофе, ко мне пришел Вад ар-Раис и сказал, что хочет напомнить мне о своем вчерашнем приглашении. Однако я прекрасно понял, что у него просто не хватило терпения дождаться моего прихода и он поспешил ко мне сам в надежде узнать результаты моих усилий. Не успел он усесться, как я опередил его расспросы:

— Ничего не получится. Она не хочет выходить замуж, и ее решение твердо. На твоем месте я бы выбросил эту мысль из головы и ничего больше не предпринимал. Толку все равно не будет.

Я никак не ожидал, что мои слова могут произвести впечатление разорвавшейся бомбы. Ведь Вад ар-Раис за свою долгую жизнь менял женщин, как ослов, и трудно было себе представить, что неожиданный отказ способен привести его в настоящее исступление. Однако едва он понял, чтó я говорю, как глаза его остекленели, а лицо стало землистым. Веки задергались, и он закусил губу с таким ожесточением, что я испугался, как бы он ее и вовсе не отгрыз. Его трясло как в лихорадке, и он злобно стучал палкой об пол. Потом, скинув туфлю с правой ноги, безуспешно пытался ее надеть, а когда это ему наконец удалось, тотчас снова ее сбросил, и так несколько раз. При этом он разевал рот, как рыба, будто намереваясь что-то сказать. Его трудно было узнать. Вад ар-Раис влюблен? Удивительно! Даже трудно себе представить!

— Неужели нет другой женщины, — спросил я, — на которой бы ты мог жениться?

— Другой мне не нужно, — ответил он.

Его умные, проницательные глаза были сейчас как два стеклянных шарика. Они неподвижно и сосредоточенно смотрели прямо перед собой и точно светились изнутри.

— Все равно она выйдет за меня, смирится. Кем она себя вообразила? Королевой? Принцессой? Да у нас в деревне вдов хоть отбавляй. Пусть лучше бога благодарит, что такой человек, как я, хочет на ней жениться.

— Если она ничем не лучше всех остальных, так стоит ли добиваться ее с таким упорством? — спросил я. — И ведь ты не хуже меня знаешь, что она отказала не только тебе — ведь к ней сватались многие другие, куда моложе! Или ты жаждешь посвятить остаток жизни воспитанию ее детей? Так кто же тебе мешает? Иди и предложи свои услуги.

Но тут Вад ар-Раис пришел в неистовый гнев. Он словно лишился рассудка. Я никак не ожидал, что он вообще способен па подобное. Боже, как он бушевал! Ярость клокотала в нем, точно лава в кратере вулкана. А что он говорил! Он просто захлебывался бранью. Я был ошеломлен.

— Это тебя надо спросить, почему Хасана Бинт Махмуд не хочет замуж! Уж ты, наверно, постарался! Вы сговорились между собой. Ты-то чего вмешиваешься? Какое твое дело? Ты ей что, отец? Брат? Опекун ее детей, не велика птица! Нет, она выйдет за меня, хочешь ты или нет, хочет она или нет! Ее отец согласен? Согласен. И братья тоже. Так о чем еще говорить? А все эти ваши разговоры — одна пустая болтовня. Мало ли чему вас в школе учат! А мы уж как-нибудь по-своему обойдемся. Здесь — деревня, и женщины слушаются мужчин, а не наоборот, вот так-то!