Ат-Тайиб Салих - Свадьба Зейна. Сезон паломничества на Север. Бендер-шах

«Я поручаю жену, двоих детей и то имущество, которое получил от щедрот мира, твоему попечению. Вверяю их твоей совести. Я знаю, что могу на тебя положиться. Впрочем, моя жена может вести свои дела сама. Она вольна распоряжаться имуществом по своему усмотрению, а в ее благоразумии я уверен. Прошу тебя оказать последнюю услугу человеку, которому, к сожалению, не посчастливилось познакомиться с тобой ближе: позаботься о моей семье, огради се от бед по мере твоих сил. Возьми ее под свое покровительство, будь наставником моим детям, их защитником, оберегай их от невзгод. Облегчи им жизнь. Помоги им. Пусть из них вырастут простые, нормальные люди. Научи их полезному делу. Я оставляю тебе ключи от моего кабинета. Быть может, ты найдешь там то, что ищешь. Я знаю, что тебя томит жгучее любопытство, желание узнать обо мне все — хотя, откровенно говоря, я не совсем понимаю, чем вызван такой интерес. В любом случае моя жизнь пи для кого не может служить назидательным примером. Если бы я был уверен, что твои односельчане, узнав о моем прошлом, не воспрепятствуют тому, чтобы я жил среди них так, как живу, поверь, мне незачем было бы скрывать от них правду. Кстати, освобождаю тебя от клятвы, которую взял с тебя в ту ночь. Можешь рассказывать все что хочешь. Если твое любопытство не угасло, то в комнате, куда, кроме меня, не входил ни один человек, ты найдешь многое: заметки, записи, наброски воспоминаний. Надеюсь, это в какой-то мере поможет тебе понять, каким я был. Прости, что я не смог выбрать для этого иной способ. Я предоставляю тебе самому решить, когда ты отдашь моим детям ключи от этой комнаты и расскажешь им правду о моей жизни, чтобы они поняли все как надо.

Для меня очень важно, чтобы они в конце концов узнали, каким человеком на самом деле был их отец, — разумеется, настолько, насколько это вообще возможно. Я не хочу, чтобы они представляли меня не тем, кем я был в действительности. Мне это не нужно. Ведь правда обо мне поможет им глубже понять самих себя.

Но конечно, лучше будет, если это произойдет не преждевременно, а тогда, когда они будут уже способны извлечь пользу из того, что произошло. Если они вырастут в этой деревне, впитают ее воздух, узнают ее историю, запечатлеют в памяти лица ее жителей и воспоминания о страшных наводнениях, которые вносят хаос в налаженный ход деревенской жизни, а также навеки сохранят воспоминания об урожаях, собранных на ее полях, то, значит, я вернулся сюда не напрасно.

Не знаю, что мои дети думают обо мне сейчас. Может быть, горюют и плачут? Видят во мне героя? Пока это не так уж важно. Но нельзя, чтобы история моей жизни открылась им внезапно, вырвалась из мрака неизвестности, точно злой дух, несущий горе и боль. Так хотелось не покидать их, навсегда остаться с ними. Следить за тем, как они растут, взрослеют. Но не знаю, что более эгоистично: остаться с ними или исчезнуть, уйти с их дороги.

Ну, с тобой мне хитрить нечего: если ты помнишь, что я говорил тебе в ту ночь, ты, возможно, поймешь, чего я хочу, к чему стремлюсь. Обманывать себя глупо и бесполезно.

В моих ушах все время настойчиво и неотвратимо звучит далекий, могучий зов. Мне казалось, что моя жизнь здесь, в этой деревне, наконец, моя женитьба заставят его умолкнуть. Но нет! Вполне возможно, что это лишь плод моего воображения. Или такова моя судьба? Не знаю и ничего не могу понять. Разумом я сознаю, как следует вести себя, что и когда делать. Но, поверь, этому я научился только здесь, в этой деревне, у этих счастливых людей. Однако же что-то в моей душе, в моей крови, неопределенное, неосознанное, по-прежнему зовет меня, не дает мне покоя, манит в далекие земли.

Мне горько думать, что у кого-нибудь из моих детей, если не у обоих, когда они вырастут, может обнаружиться микроб этой заразной болезни — тяги к перемене мест, и они захотят покинуть родину.

Короче говоря, возлагаю на твои плечи тяжелую ношу, обременяю тебя заботами. Но мне кажется, я не ошибся в тебе — слишком уж ты похож на своего деда. Друг мой, не знаю, когда я покину вас, но чувствую, этот час недалек. Прощай».

Вот так Мустафа Саид сам выбирал время, когда поставить последний верстовой столб на своем жизненном пути. И нельзя отрицать, что в повесть своей жизни он внес изрядную толику мелодрамы. Если же предположить, что природа снизошла к его желаниям и, расщедрившись, даровала ему конец, которого он сам так жадно искал, то ему выпала редкая удача.

Представьте себе лето в июле во всем его величии. Река, обычно струящая свои воды с невозмутимым спокойствием, вдруг вздулась, вышла из берегов, затопила все вокруг. Уже тридцать лет, как не случалось подобного наводнения. Там, где еще недавно были поля, простиралась темная водная ширь. Кто мог предположить, что здесь раздастся заключительный аккорд жизни Мустафы Саида? Вот какой конец он так упорно и настойчиво искал, может быть, еще там, на далеком севере. Тогда он хотел, чтобы все завершилось под беззвездным небом в тревожную промозглую ночь на глазах людей, которым нет дела ни до него, ни до его жизни. Вот участь победоносных завоевателей! Но все, буквально все — и присяжные, и свидетели, и прокуроры, и адвокаты, и судьи — точно сговорились между собой не дать ему свести счеты с жизнью, не допустить финала, который он так тщательно готовил для себя.